Пророк. К 105 летию книги "Закат Европы".

Немецкий историософ, представитель философии жизни, публицист консервативно-националистического направления, автор книги «Закат Европы».

В этом году исполняется 105 лет с того момента, как вышел первый том книги немецкого мыслителя Освальда Шпенглера «Закат Европы». Шпенглер в своей работе обосновал идею, что Запад клонится к упадку: его культура умирает и ей на смену приходит холодный мир цивилизации. Культура и цивилизация, по Шпенглеру, – не одно и то же. Как образно писал мыслитель: «Культура и цивилизация – это выросший посреди ландшафта организм и возникший в результате его окостенения механизм. Человек культуры живёт внутрь, человек цивилизации живёт наружу, в пространстве, среди тел и «фактов». То, что один ощущает как судьбу, второй понимает как причинно-следственную связь».

Цивилизация – это смерть культуры. Если культура, это духовные ценности, высокое искусство, то в цивилизации всё наоборот: главное не внутренняя духовная работа, а внешняя деятельность. И как следствие – возникают большие империи, ведущие агрессивную внешнюю политику. Логика развития цивилизации приводит к тому, что на смену Гёте приходит Цезарь. Происходит переориентация ценностей – с духовных на материальные.

На смену высокому искусству приходит массовая культура, потребителями которой становится серая безликая толпа, население больших городов. Нужно сказать, что О. Шпенглер «первым подошёл к проблеме существования варварства в современных формах. Для него это не удел первобытной эпохи, а реалии распадающейся системы». Именно в городских условиях начинает формироваться новый первобытный человек, характеризующийся чудовищной нуждой и одичанием всех жизненных проявлений.

Первоначально в городах царит демократия — «это политическая форма, при которой от крестьянина требуют мировоззрения горожанина». Деньги в городах становятся силой, при том чисто духовной, возникает «денежное мышление». Города высасывают ресурсы из провинции, где культурная жизнь постепенно угасает. Возникает феномен мировой столицы. Это центр, в котором сосредотачивается весь ход мировой истории. Мировые столицы – города всех зрелых цивилизаций, которые презирают и обесценивают, как провинцию, материнский ландшафт своей культуры. Всё теперь провинция – и село, и малый город, и город большой, за исключением двух или трёх точек.

Происходит постепенное обезлюдение, вымирание цивилизации, основная масса населения которой живёт в больших городах, в искусственной среде.

В целом, каждая из культур проходит ряд стадий: зарождения, становления и умирания, становясь цивилизацией. Например, для античной культуры цивилизацией является римская эпоха. Соответственно, параллельными друг другу являются такие такие деятели, как Александр и Наполеон или Аристотель и Кант. Все они, по сути, «современники». И иногда сами ощущают эту современность. Например, Наполеон, по замечанию О. Шпенглера, находил своё положение близким с тем, в котором оказался Карл Великий.  Мне кажется это довольно поверхностным, но отчасти верным. И вообще: если у мыслителя или деятеля есть лишь несколько процентов вечного, имя его должно быть на золотых скрижалях истории человечества. Мы сейчас и за 5% ошибок отправляем всё его творчество в помойное ведро.

Подобно Н.Я. Данилевскому, Шпенглер восстаёт против принятой на Западе линейной схемы истории: Древний Мир – Средние века – Новое время. У человечества, по Шпенглеру, нет какой-то одной цели, идеи, как нет цели, например, у бабочек. Господствующая на Западе линейная схема не отражает всего богатства истории. Кроме того, эта схема – взгляд на мир с позиции западного человека, когда те или иные события, происшедшие на Западе, делают значимыми и для индийцев, китайцев, многих других народов.

Правда, если Н.Я. Данилевский отталкивался от естественнонаучных методов, то О. Шпенглер подчёркивает приверженность методам познания И. Гёте, суть которого во вживании, созерцании, сравнении, непосредственной внутренней уверенности и чувственной фантазии. Отсюда О. Шпенглер критикует и господствующий подход к анализу истории. Её рассматривали как природу или как нечто ставшее, неподвижное, перенося на неё, в соответствии с этим принципы казуальности, закона, системы.

Другими словами, историю рассматривали в качестве объекта физика, что в корне неверно. Поэтому мыслитель проводит различие природы и истории. Первую нужно понимать научно, о второй – писать стихи. Подлинно исторический взгляд на вещи включает в себя не категории «истинно» или «ложно» а «поверхностно» и «глубоко»

Вглядываясь в мировую историю, Шпенглер видит в ней «настоящий спектакль множества мощных культур, с первозданной силой расцветающих из лона материнского ландшафта, к которому каждая из них строго привязана всем ходом своего существования». Мировая история – это картина вечного образования и преобразования, чудесного становления и прехождения органических форм.

Каждая из культур имеет собственную форму, идею, страсти, жизнь, воления и чувствования и собственную смерть. Каждая из культур отличается своим взглядом на мир, науку, религию, человека, своим отношением к истории.

Например, О. Шпенглер отмечает: ««античный человек видел лишь себя и собственную историю как покоящуюся близь, он не задавался вопросами о том, куда и откуда. Всеобщая история была для него чем-то немыслимым. Это статическое восприятие истории. Магическому человеку (Магическое или мифическое мышление — это вера, идеи, мысли, что слова или использование символов могут влиять на ход событий в материальном мире) видится как великая всемирная драма между творением и гибелью, как борьба между душой и духом, добром и злом, Богом и дьяволом, строго ограниченное рамками событие с однократной перипетией в качестве кульминации: явлением Спасителя. Фаустовский человек (т.е., стремчящийся к власти), усматривает в истории напряжённое развитие к цели. Последовательность: Древний мир – Средневековье – Новое время – это динамическая картина. Фаустовский человек даже и не в состоянии представлять историю иначе … »

Точно так же по- разному культуры воспринимают отдельные науки, идеи или мыслителей. Так О. Шпенглер отмечает, что «следовало бы как-нибудь написать историю “трёх Аристотелей”, а именно греческого, арабского и готического, у которых нет ни одного общего понятия, ни одной общей мысли». Точно так же магическое христианство превращается в фаустовское.

Разнообразие взглядов на мир вытекают из специфики «души» той или иной культуры. При том каждая душа выражается в числах.

Правда, говоря о «множестве» культур, О. Шпенглер выделяет их всего восемь – вавилонскую, египетскую, индийскую, китайскую, греко-римскую (античную или аполлоническую), арабо-византийскую (или магическую), майанскую (или мексиканскую), западноевропейскую (фаустовскую). К ним он добавил и пробуждающуюся русско-сибирскую.

Второй том «Заката Европы», вышедший в 1922 г. остался в тени первого. Иногда второй том не совсем справедливо называют лишь комментариями.  Б.В. Межуев: «Два тома «Заката Европы» представляют собой два разных интеллектуальных романа, со своим особым прологом, со своими действующими лицами, своим сюжетом, но с одним конечным выводом». Постулируя тезис о расщеплённости души любой цивилизации, О. Шпенглер акцентирует внимание во втором томе на противостояние двух сил в любом обществе: так называемых «партии жизни» и «партии ценностей». ( Кстати, я состоял в "партии жизни", которая, объединившись с "партией пенсионеров" и "Родиной" стала называться "Справедливой Россией". Я был первым председателем совета района обеих партий. Но только сейчас понял, смысл названия). Многие из идей второго тома остались незаметны, ввиду популярности его предшественника.

После выхода в свет первого тома «Заката Европы» О. Шпенглера, его подвергли критике за «свинцовый детерминизм», т.е. за постулирование неизбежности гибели европейской цивилизации. В нём даже увидели апологета империализма. Критиковали и за ограниченное количество цивилизаций. Шпенглера упрекали и за тезис, согласно которому культуры не могут понимать друг друга. Шпенглеру вполне резонно замечали, что он сам своей работой ставит данный тезис под вопрос. Раздавалась критика и по поводу фактологических ошибок при анализе цивилизаций. Как иронично заметил один из отечественных исследователей А.С. Алексеев, «суждения О. Шпенглера об искусстве Древнего Египта позволяют нам узнать очень многое о впечатлении, произведённом этим искусством на О. Шпенглера, но они не имеют решительно никакого отношения к жизни и культуре древних египтян». Английский историк Р. Коллингвуд писал об О. Шпенглере: «Книга Шпенглера обнаруживает громадную историческую эрудицию автора, н опри этом факты постоянно искажаются и извращаются в угоду общему принципу». 

В основе критики концепции О. Шпенглера лежал и протест писавших против тезиса о том, что Запад неумолимо клонится к закату (окончательную смерть его О. Шпенглер видел примерно в 2200 г.).

Вместе с тем, книга вызвала и положительные отзывы. Известный историк античности Эдуард Мейер, читавший книгу Шпенглера указал на то, что по частностям у Шпенглера есть ошибки, но в главном он прав. Английский историк Арнольд Тойнби, вдохновившись работой Шпенглера создал свой знаменитый 12-томный труд «Постижение истории», в которой развил цивилизационный подход.

Оказал влияние О. Шпенглер и на наших авторов. Здесь можно указать Л.Н. Гумилёва. А также В.Л. Цымбурского, который во втором томе «Заката Европы» увидел даже больше не философию, а замечательную социологическую концепцию.

Идеи Шпенглера о постепенном угасании культуры, о замене высокой культуры массовой, о Мировом городе, его протест против отождествления Запада с историей человечества и многие другие всё более стали обретать признание. Сейчас мы видим, что некоторые пророчества Шпенглера фактически сбываются. Если он в начале ХХ века поставил диагноз о «Закате» Европы, то уже примерно через сто лет американский политолог П. Бьюкенен заявил о «Смерти» Запада. Войны и диктатуры, маргинализация традиции и возвышение маргиналов, кочевники мировых городов и массовая манипуляция сознанием, вырождение парламента… Многие из мыслей О. Шпенглера важны и для нашего времени.

Можно обвинять О. Шпенглера в мрачности прогнозов, но следует учитывать и ту тенденцию, которую он так ярко обрисовал. Философу указывали на фактические ошибки в его труде. Но разве их не было у других авторов? Тем более, что перед нами не совсем исторический текст. Перед нами по сути дела философская поэма. Пусть и мрачная, но впечатляющая, захватывающая дух. Или если не поэма, то можно использовать термин Б.В. Межуева – «интеллектуальный роман».  Психоанализ Фрейда, Юнга, на мой взгляд, аналогично.  Актуальность вызывают поставленный О. Шпенглером вопрос о допустимых пределах заимствований культуры. Важны его предупреждения о том, что народ, переставший существовать как целостность, является наиболее подходящим объектом для подчинения, даже более малочисленным народам, но существующим как единый социокультурный организм. 

Для России интерес представляет тезис Шпенглера о возможном возникновении русско-сибирской культуры. Современные российские исследователи (В. Л. Цымбурский, М. А. Емельянов-Лукьянчиков) активно используют методологию Шпенглера применительно к России. Нужно ещё отметить одно совпадение. В России в 1871 г. вышла книга Н. Я. Данилевского «Россия и Европа». Размышления русского философа в концептуальном плане совпадают с книгой О. Шпенглера. Кстати, и русский философ Г.Г. Шпет, находясь в гостях у О Шпенглера, видел у того книгу Н. Данилевского на русском языке. Однако такой обстоятельный исследователь представителей цивилизационного подхода как М. А. Емельянов-Лукьянчиков полагает, что речь шла о возможном знакомстве, но никак не о заимствовании. Об этом свидетельствует и сопоставление книг, проблематика, поставленная в них.Добавим также, что и в Европе некоторые обвиняли О. Шпенглера в том, что до него уже такие идеи высказывались, и он их позаимствовал у других авторов. Кого только не называли в числе предшественников О. Шпенглера – Гердер, Гегель, Бергсон, М. Вебер… Счёт шёл на десятки имён. Не случайно О. Шпенглер в письме своему издателю слегка иронизировал: «Мне пришлось на этот лад познакомиться с более чем пятьюдесятью предшественниками… Число их тем временем должно было перевалить далеко за сотню. Если бы мне вздумалось прочитать хоть половину этого, я ещё сегодня не подошёл бы к концу»  Развитие не линейно, параллели не исключаются В любом случае,  те или иные идеи неоднократно высказывались в истории. Кроме того, О. Шпенглер смог, пусть даже и знакомые ему из других источников идеи, поставить с такой остротой, что они стали актуальным, а он вошёл в историю философской мысли как один из основоположников цивилизационного подхода. Таким образом, перед нами самостоятельный, яркий и незаурядный мыслитель, прекрасный художник, человек с глубокой интуицией, философ, создавший свою панораму всемирной истории. Приходилось встречать мысль, что спорят только с великим, крупным явлением, стремясь его преодолеть по разным причинам: либо создать свою теорию, либо указать на соблазны, которые несёт данное учение. С незаметным явлением не стали бы спорить, обойдя его. О. Шпенглер – это яркое явление в мировой философии. Наверное поэтому чтение его книги заставляет вновь обращаться к ней. «Закат Европы» – из тех книг, которые стоит перечитывать.

Чем глубже и теснее родство душ, тем чаще оно отказывается от знаков. Самым чистым символом согласия, которое преодолело язык, является старая крестьянская супружеская чета, которая сидит вечером у своего дома и молча беседует. Один знает, что думает и чувствует другой. Слова только нарушают это единство.

Тот, кто дает определение, не ведает судьбы.

Существует столько же миров, сколько людей и культур, и в существовании отдельного человека этот мнимо единственный самостоятельный и вечный мир, про который каждый думает, что он существует в том же виде и для других, — …Есть вечно новое, однажды существующее и ни когда не повторяющееся!!!

Если даже человек — мыслящее существо, то он все же далек от того, чтобы быть созданием, существование которого заключается в мышлении.

Подобно тому как Гёте исследовал развитие растительной формы из формы листа, происхождение позвоночных животных и образование геологических пластов — судьбу природы, а не ее причинные связи, — я хочу здесь попытаться вызвать из всего комплекса чувственно воспринимаемых деталей язык форм человеческой истории, ее периодическую структуру, ее дыхание.

Человека не без основания обычно причисляли к организмам, живущим на поверхности земли.