Новый танец: почему его полезно смотреть и уму, и телу?

В 2021 году «Гараж» выпустил книгу танц-исследовательницы и куратора Анны Козониной «Странные танцы». До того мое знакомство с Козониной складывалось из чтения ее статей в сети и опыта участия в семинаре по танц-критике. Поэтому, зная фундаментальные и очень открытые, современные научные принципы автора, книгу сразу купила и изучила. В «Странных танцах» описан в общем контекст, в котором современный танец (российский, в частности) находится сегодня, а также – как и откуда сложился этот корпус идей и практик. Редко бывает, чтобы текущий момент в искусстве, тем более отечественном, оперативно и внимательно был схвачен и зафиксирован в научно-популярном тексте. А тут еще и речь о танце, в котором все максимально текуче и связано с живой процессуальностью движения.

Козонина описала через танец главные повестки сегодняшнего искусства, да и вообще жизни: от феминистской оптики до исследовательских практик и феномена цифровизации. Получается, что танец в его новом обличье не существует вне социального, политического и антропологического. И поскольку материалом для книги Ани Козониной стал российский танец, то интересно следить, как именно в этом виде искусства отпечатываются и трансформируются тренды времени и локального пространства, в нашем случае – российского.

Российский contemporary dance цвел в 1990-х и начале 2000-х – коллекцию прекрасных застрельщиков движения запечатлела книга интервью («Российский современный танец. Диалоги»), сделанная танцкритиком Екатериной Васениной и вышедшая в 2005 году. Все они, от Саши Пепеляева до Татьяны Багановой, строили хрупкое тело современного танца вне поддержки государственных программ и опираясь почти исключительно на свои энтузиазм и passion. В те годы мы лихими прыжками нагоняли десятилетия, потраченные во всем мире на изобретение новой лексики и новой философии танца, с каждым витком аккумулировавшим достижения прошлого, но и радикально обнулявшего их.

Почему печально, что у нас всего этого послевоенного танцтеатра и просто танца не было, а был только классический балет и народные танцы? Потому что танец – это всегда полезная для человека практика, она априори выходит за рамки искусства и при здоровом климате становится частью повседневной жизни. В ранние советские годы, как след от дореволюционного увлечения Франсуа Дельсартом и Жаком Далькрозом (последнего в России успешно продвигал Сергей Волконский), а также – от впечатления, произведенного на русских Айседорой Дункан, открывались и пропагандировались школы ритмики и студии свободного танца. Движение, построенное совсем на иных основаниях, чем классический балет, внедрялось в детское образование и в досуговые практики взрослых. Ну а дальше – отказ, откат и небрежение телесностью на несколько десятилетий.

Сейчас мы в точке очевидного интереса к движению и телесности как таковой. Мир как будто бы сам обустраивает себя таким образом, что в топе – признание того, что тела бывают разными, что канонов красоты нет, что мода удобна, а сознание экологично. И в этой системе координат новый танец как рыба в воде; точнее говоря – он и есть средство обрести желаемую свободу действия. В городе, на природе, на сцене и дома.

Новый танец делается из индивидуальной оптики хореографа, танцовщика или перформера. Поэтому у него не может быть формата и рамок – отказ от них подразумевает не радикальность установок авторов, а просто свободу быть собой и исследовать мир и себя в мире настолько глубоко и неформатно, насколько тебе этого хочется. Отсюда же – и отсутствие желания поразить техническим совершенством. Или от нарочитой сложности концепта, который как будто бы надо вычитать, иначе ты как зритель не удался. Новый танец тоже сложная штука, но он не щеголяет этой сложностью, а как будто бы говорит нам – смотрите, моя работа предполагает исследование, в жесте, который я произвожу на сцене (или в другом месте), вшит процесс, а смысл весь – в процессе. Ну и так далее. Исходя из этого, может показаться, что для того, чтобы понимать танец и получать от него удовольствие, нужно сначала прочесть список литературы из Бояны Цвеич и Андре Лепеки как минимум. Я, кстати, думаю, что действительно хорошо б их прочитать. Но чтение – тоже удовольствие, так что почему нет?

Дарья Плохова, чей перформанс «Электорис» в январе 2022 будет показан на Малой сцене Электротеатра Станиславский, один из сегодняшних российских театромейкеров (или танцмейкеров), ставших героями книги Ани Козониной. Существо, которое Даша вытанцовывает на сцене, обладает квир-хвостом и флюидной природой, располагающейся между живым и виртуальным телом. Оно очаровывает и тревожит, оно – странное, молчаливое и при этом беззащитное. К нему применимы теоретические подходы – можно зайти с феминизмом, а можно – с реальностью цифрового тела, приравнивающей себя к реальности «живого». Можно думать о перформативности телесного жеста – каков он и почему отличается от исполнения заданной партитуры, как бывает в модерн-дансе? Можно ли тупо забить и, не подтягивая контексты, переживать кинестетически вместе с Дашей ее движенческий опыт? Похоже, новый танец предполагает одновременность интеллектуального, чувственного, кинестетического, социального и политического. Это такая прекрасная новая норма, с которой через русские и зарубежные «странные танцы» можно легко познакомиться и уже не расставаться.