Эта ситуация изначально обусловлена тем, что в Британии в 1935 году профсоюзы музыкантов пролоббировали запрет выдачи виз на въезд американским музыкантам. Сделано это было по одной простой причине: на всех танцульках музыканты зарабатывали игрой джаза, и американские музыканты играли, возможно, лучше, но существовало представление, что именно они и есть аутентичный джаз, а британские уже на втором месте – британские музыканты теряли деньги.
Запрет продержался больше двадцати лет. И как только прекратился поток американских музыкантов, британский джаз оказался настолько слаб, что не смог производить свой продукт без этой подпитки, и большое количество людей просто перестало слушать британский джаз и начало слушать записи. Где-то к середине века место поп-звезд в Британии в рафинированных меломанских кругах заняли коллекционеры пластинок. Они имели полубожественный статус. и устраивали так называемые «record parties»: приносили свой проигрыватель, дрожащей рукой его протирали тряпочкой со всех сторон, дрожащей рукой вынимали пластинку и включали музыку. Представьте себе ситуацию: в зале стоит проигрыватель, на нем крутится пластинка, а перед ним смирно сидят люди, и слушают «божественную» музыку.
В данной ситуации возникает конкретное слушание, которое пионер электроники Пьер Шеффер называл слушанием акусматическим. Это такое слушание, при котором источник музыки, источник звука неизвестен, попросту не виден. Изначально, акусматики – это ученики Пифагора, которые по легенде слушали своего лидера, скрывавшегося за занавесками, чтобы не отвлекать его своими жестами и внешним видом. Шеффер постулировал эту идею акусматического слушания с очень конкретной целью: его задачей было научить человека слушать музыкальные звуки внеконтекстуально. При таком слушании человек должен приложить максимальное усилие, чтобы избавить все слышимые им звуки от любых коннотаций. Идея Шеффера провалилась, под конец жизни он признал ее утопичность. Но важно понимать, что это акусматическое слушание было придумано Шифером для того, чтобы избавить человека от любых коннотаций с повседневностью, которые он может получить из музыки.
Возвращаясь к электрофону, мы имеем здесь то же самое акусматическое слушание. Всем понятно, что пластинка – не источник, не то, что порождает звук, это исключительно посредник. Соответственно, слушатель, наблюдающий перед собой крутящуюся пластинку не реагирует на происходящее, как на живое событие. Он реагирует на это по-концертному: это что-то вынутое из повседневности, чему надо внимать и вести себя в парадигме концертной практики.
Такой способ слушания джаза в развил в британской среде серьёзный акцент в сторону аналитического представления о музыке. Пит Бест, первый барабанщик The Beatles говорил, что британцы хороши именно в своем анализе поп-музыки, разборе ее на части. Но, помимо всего прочего, они привыкли к тому, что джаз – это высокая музыка и слушать ее нужно соответствующе. И когда американские музыканты все-таки доставали рабочие визы и приезжали в Британию, чтоб выступить где-то, происходило столкновение этих двух типов слушаний. На удивленный вопрос о том, почему все сидят, а не пляшут, публика отвечала «как же можно, это джаз!». Одно из следствий этого явления – в Британии до сих пор нет собственной ярко выделенной джаз-сцены. Но в силу своего аналитического подхода, в силу представлений о том, что они создают авторскую музыку, они придумали схему аналогичную той, что присутствует в академической музыке: наличие автора в произведении, который самовыражается.