По-видимому, слово «неоднозначно» в заданном вопросе так или иначе выступает в качестве эвфемизма для слов «гораздо чаще – негативно». Примерно так же, говоря о «спорной фигуре», всякий раз имеют в виду что-то несветлое.
В социальных науках термин «национализм» характеризуется не столько «неоднозначностью», сколько многозначностью. Согласно определению одного из современных исследователей национализма В.С. Малахова, это – «идеология политизированной [национальной] идентичности», «легитимирующая усилия по интеграции или дезинтеграции государств… Национализм… подпитывается чувствами и ожиданиями людей, которые ищут решение острых проблем собственного существования в национальной солидарности – в консолидации на основе общей истории, языка или культуры» (Малахов, 2005, с. 5). Или: «Национализм – совокупность идеологий и политических движений, использующих в качестве символа понятие нации» (Коротеева, 1999, с. 132).
Национализм – зонтичный термин для обозначения множества политико-идеологических течений: национализмы могут быть как либеральными или прогрессивными, так и реставраторскими или консервативными; направленными как на освободительную борьбу, так и на колониальные завоевания, на сепаратизм или ирреденту.
Предельно условное деление национализмов на «гражданские» (или «государственные») и «этнические» (или «этнокультурные») в гуманитарных исследованиях сегодня подвергается критическому переосмыслению вплоть до предложений окончательно сменить указанную дихотомию на новые классификации. «Дистиллированный» гражданский национализм, как правило, не бывает достаточным для национальной консолидации.
Раздать паспорта одного государства людям, не связанным друг с другом общностью происхождения и лингвокультурной однородностью (а последние элементы относятся к «этническому» национализму), значило бы в некотором смысле осуществить «чистый» идеал гражданских националистов: к этому, однако, не приблизился даже теоретик Эрнест Ренан с его докладом «Что такое нация?», где автор приводит в пример швейцарцев, объединившихся вопреки отсутствию единого языка. Таким образом, для образования государственной общности на национальной основе, как правило, задействуются элементы этнокультурного национализма, в связи с чем две упомянутые версии национализмов дополняют друг друга и нередко развиваются параллельно.
Другим любопытным типом национального сообщества, помимо затронутых государственного и/или этнокультурного, является «сообщество судьбы» (Schicksalsgemeinschaft). Отто Бауэр в статье начала прошлого века «Национальный вопрос и социал-демократия» утверждает, что «… общность судьбы означает совместное переживание одной и той же судьбы на почве постоянных сношений и беспрерывного взаимодействия… Не однородность судьбы, а коллективно пережитая, сообща выстраданная судьба, общность судьбы создает нацию» (Бауэр, 2002, с. 76).
«Неоднозначные», т.е., по-видимому, скорее негативные, оценки национализма во вненаучном публичном дискурсе время от времени высказываются со ссылкой на якобы а) «разоблачающие» дурное влияние национализма или б) ставящие под сомнение сам факт существования нации академические труды. Одним из самых популярных «разоблачителей», сам того не желая, стал Бенедикт Андерсон, автор книги «Воображаемые сообщества», вовсе не писавший о сообществах «иллюзорных». Если нация, сообщество людей, не знакомых каждый с каждым даже через несколько рукопожатий, слишком велика, чтобы быть «настоящей», то, скажем, иная, достаточно малочисленная группа, напротив, «подлинна»?
По Андерсону, «…на самом деле, все сообщества крупнее первобытных деревень, объединённых контактом лицом к лицу (а, может быть, даже и они), — воображаемые. Сообщества следует различать не по их ложности/подлинности, а по тому стилю, в котором они воображаются» (Андерсон, 2001, с. 31).
Завершая краткую и не претендующую на полноту сводку возможных причин «неоднозначных» оценок «национализма», следует также упомянуть тезис о «маскировке» классовых противоречий при помощи буржуазно-патриотических химер (так полагают многие марксисты и их последователи), отожествление национализма и ксенофобии (так полагают те, кто не верит, что можно полюбить себя, не оглядываясь на Другого) и, быть может, утверждение о возможности существования лишь т.н. «неумеренного», агрессивного национализма, подкреплённое гитлеровским прецедентом как безальтернативным примером.
Проводите правильные различения, любите себя, Россию и русских, не сводите споры к Гитлеру и читайте дальше заголовков: оставайтесь с Искро́й.
Литература:
Национализм- это любовь к своей нации
С одной стороны это патриотизм и готовность защищать родину.
С другой неучитывание интересов других наций, возможность впадения в экстремизм
Я бы сказал что это ступень к нацизму,.
Национализм это вполне нейтральное явление. Это не Фашизм, не Шовинизм и т.д. Это просто осознание своей принадлежности к нации. Если я националист, это не значит, что я ненавижу или призераю другие нации. А вот если я нацист, то как раз значит. Ничего неоднозначного здесь нет.
Потому, что с одной стороны, ксенофобия естественная для всех живых организмов. Причина - конкуренция популяций в ходе их эволюции. В популяционном отборе, популяция популяции - волк, товарищ и брат.
А с другой стороны, столь естественная для всего живого ксенофобия - позорна для разумных существ. Такая вот дихотомия...