«Я должен выполнить работу, подбросить пистолет». Оперативник ингушского Центра «Э» рассказал в суде о методах работы своего ведомства
Альберт Хамхоев во время обыска. Фото из материалов дела
5 ноября 2017 года двое мужчин напали на пост ДПС в ингушском поселке Яндаре. Один из них подорвал себя, несколько сотрудников полиции получили тяжелые ранения. Второй начал стрелять в полицейских из пистолета, но был убит ответным огнем.
Смертником оказался 21-летний Ислам Куштов, мужчиной с пистолетом — 27-летний Магомед Мурзабеков. Соседи Мурзабекова говорили «Кавказскому узлу», что на него повлияла смерть друга, убитого в октябре на посту ДПС после конфликта с сотрудником полиции. Соседка говорила, что Мурзабеков вел обычный образ жизни, был женат, растил ребенка, но замкнулся в себе после смерти матери, скончавшейся за месяц до нападения на пост.
17 ноября на встрече с главой республики Юнус-Беком Евкуровым секретарь Совбеза Ингушетии Ахмед Дзейтов отчитался, что задержаны «пятеро человек, которые являются пособниками данного теракта», у них нашли оружие и взрывчатые вещества.
«Родственники должны задаваться вопросом, почему к ним пришли. Если подбросили — почему им подбросили, — говорил на этой встрече глава Ингушетии. — Если родственники пекутся за тех, кого задержали, и особенно за тех, кто находится сейчас дома, они должны об этом думать. И многие этого не понимают, они еще больше дома об этом трезвонят, еще больше настраивают оставшихся дома детей против власти, против так называемых незаконных или еще чего-то. И в итоге получается обратный эффект. Им бы сейчас дома оставшихся беречь, им рассказывать, что был не прав тот, кто задержан, что он попался в поле зрения органов правопорядка. А он попался не просто так. У каждого из этих ребят задержанных есть след». По его словам, «если опросить тех же соседей, знакомых, мы понимаем, что эти ребята не в ту сторону дышали, грубо говоря».
Одним из задержанных был 25-летний Альберт Хамхоев.
«Его в жизни только бокс интересовал»
Живший в Яндаре Хамхоев был тренером по боксу, он преподавал подросткам в физкультурно-оздоровительном комплексе «Чемпион» в Карабулаке. Соседи и знакомые, судя по характеристикам в уголовном деле, отзывались о нем положительно. Вместе с Хамхоевым в «Чемпионе» тренировался и убитый при нападении на пост ДПС Мурзабеков — они были знакомы по совместным тренировкам и посещению мечети неподалеку от комплекса.
В день нападения на полицейских боксер Хамхоев был в Москве на спортивных сборах, говорят его родные, — он уехал туда еще 26 октября и собирался подписать контракт с ЦСКА. «Он тренеру понравился, и он его взял в клуб ЦСКА, даже комнату ему там выделили, — рассказывает его мать Аза Хамхоева. — Он там оставался уже, он мне звонил перед этим даже: "Мам, приготовь мои зимние все вещи, пришли их, сумку мою". Его в жизни только бокс интересовал, ничем другим не интересовался. Много заслуг, медалей у него, кубок. И вот он сам поехал туда, хотел остаться там, но вот так получилось».
По словам матери, Хамхоев узнал о гибели знакомого из новостей, а 6 ноября вернулся из Москвы домой за теплыми вещами и машиной. Через день молодого человека пригласили на беседу в ФСБ — там с ним беседовали сотрудники Ибрагимов, Андреев и Аушев.
Как Хамхоев рассказал своему адвокату Александру Караваеву, сотрудники расспрашивали его о знакомстве с Мурзабековым, поскольку видели их вместе на одних снимках. Кроме того, совместное фото с Мурзабековым стояло на заставке телефона Хамхоева.
«Я рассказал все, как есть, откуда я его знаю, а также то, что мне ничего не известно о какой-либо его преступной деятельности. Я также пояснил, что в момент нападения на пост ДПС я был в Москве, показал им билеты», — рассказывал боксер адвокату. После беседы в ФСБ его отпустили.
«Папа, они подсовывают пистолет»
14 ноября около трех часов дня возле дома Хамхоевых в Яндаре появились полтора десятка силовиков в масках. «Мы с мужем находились во дворе дома своего. Я занималась уборкой двора, и муж там тоже был, — вспоминает Аза Хамхоева. — Они ворвались неожиданно, в масках все, в камуфляжной форме, вооруженные до зубов. И нам сказали: "Стоять на месте, не двигаться"».
В тот момент Альберт вместе с младшим братом Асланом был внутри дома. Младший брат вышел на крыльцо, но двое силовиков в гражданском, узнав, кто он, пошли дальше. На улицу вышел Альберт.
«[Они] спросили мое имя и, получив ответ, сразу же скрутили мне руки и приставили к стене, — рассказывал боксер своему адвокату. — Мои мать с отцом находились в этот момент у входа в дом. Я стоял лицом к стене и почувствовал, что они пытаются подложить мне в руки пистолет. Я не хотел его брать, стал звать на помощь родителей. Мне насильно сжали правую руку с пистолетом. Сейчас я понимаю, что они пытались оставить мои отпечатки пальцев на пистолете. После этого пистолет засунули мне сзади в джинсы. Эти люди были без шевронов, опознавательных знаков. Они вели себя очень грубо: ругались матом, от них пахло алкоголем».
По словам свидетелей, Хамхоев крикнул отцу на ингушском языке: «Папа, они подсовывают пистолет, как мне быть?». Отец велел ему не сопротивляться.
Аза Хамхоева рассказывает, что всю эту сцену она видела с супругом с улицы, потому что дверь в дом была открыта: «После этого они его вывели на улицу и приставили к стене соседнего дома, связали ему руки шнурком, ноги на ширине плеч и так он стоял почти три часа, в одной футболке в ноябре».
Лишь в этот момент силовики начали вести видеосъемку. На записи видно, как 33-летний оперативник Центра «Э» Андрей Овада — единственный из силовиков, кто был без маски — зачитывает постановление об обыске в связи с уголовным делом о нападении на пост ДПС. Начинается обыск, а затем один из стоявших возле прижатого к стене Хамхоева силовиков кричит: «У него пистолет!». Он поднимает его кофту и достает пистолет.
После обыска задержанному развязали руки, позволили взять куртку и посадили его в серебристую «приору». Его брат и родители говорят, что пока Альберта вели в машину, силовики били его по голове.
«Живым и здоровым я отсюда не выйду»
«На меня сразу надели черный полиэтиленовый пакет, обмотали его скотчем и всю дорогу до остановки били руками по голове, совали дуло автомата мне в бок, пугали и угрожали. В голову били справа и слева, всего было не менее десяти ударов в голову. Мои руки сковали наручниками, за спину», — рассказал Хамхоев адвокату.
По словам боксера, его заставляли поднимать руки вверх и били по спине и почкам: «Руки поднимали так сильно, что я боялся, что у меня вывихнется плечо, так как у меня есть спортивная травма левого плеча. Я говорил им, что оно "выскочит", на что они отвечали, что скоро у меня еще не то "выскочит"».
Не снимая пакет с головы Хамхоева, его отвели в некое здание на второй этаж — позже выяснилось, что это здание ингушского Центра «Э». Хамхоева завели в кабинет поставили на колени. После этого избиение продолжилось.
«Меня склоняли сказать, что пистолет дал мне Мурзабеков и Куштов. Я отказывался. В этом кабинете меня били по голове пластиковой бутылкой, наполненной водой, ладонями. Примерно было 10–15 ударов, — описывал боксер пытки. — Также меня душили пакетом, который одевали поверх того пакета, который уже был у меня на голове. <…> В этом кабинете я находился более часа. Мне угрожали на русском языке, с кавказским и без кавказского акцента, что если я в этом не признаюсь, то живым и здоровым я отсюда не выйду».
Затем Хамхоева подняли на этаж или два выше. Там ему на пальцы рук надели клеммы и начали пускать ток. От разрядов он терял сознание. Силовики требовали показаний о том, что он знал о нападении на пост и состоял в банде с Мурзабековым. Силовики били его ногами в живот, затем кулаками туда же и в грудную клетку. Потом клеммы прикрепили к мочкам ушей и пустили ток.
«Это продолжалось и прекращалось несколько часов. Мне казалось, что это вечность. На мои просьбы и мольбы прекратить издевательства никак не реагировали», — вспоминал Хамхоев.
После пыток его вывели в коридор, где заставили на камеру сказать, что у него нет претензий к правоохранительным органам. Боксер сделал, как ему велели.
В Центре «Э» составили протокол опроса Хамхоева, который провели в кабинете оперативника Овады. Это единственный документ, в котором говорится со слов Хамхоева, что он знал не только Мурзабекова, но и второго участника нападения Ислама Куштова — его он встречал в той же мечети. Заканчивается документ словами об отсутствии претензий к силовикам.
После этого боксера повезли в отдел дознания МВД по Ингушетии в Магасе. Водителем был полицейский Иса Аспиев, он же сказал Хамхоеву, что тот находился в здании Центра «Э». Летом 2018-го Аспиева осудили на пять лет по делу о пытках задержанных в Центре «Э».
После полуночи дознаватель Магомед Дадуров возбудил в отношении Альберта Хамхоева уголовное дело по части 1 статьи 222 УК (незаконное охранение оружия) — его обвинили в хранении пистолета и четырех патронов. Согласно справке из Экспертно-криминалистического центра управления МВД по Ингушетии, оружие было переделано из сигнального пистолета по типу пистолета Макарова. При этом следователи так и не установили, кто переделал оружие и как оно оказалось у Хамхоева. Боксер отказался давать показания той ночью и продолжает настаивать на своей на невиновности.
ИВС — ФСБ — СИЗО — ФСБ
Ночью Хамхоева перевезли из Магаса в изолятор временного содержания в отделе полиции в Назрани. Машину снова вел оперативник Иса Аспиев, который по словам боксера, велел ему молчать о пытках, потому что тогда его не примут в ИВС и вернут в Центр «Э», где, как опасался Хамхоев, насилие может продолжиться.
Но во время утреннего обхода Хамхоев все же показал сотрудникам ИВС следы пыток, он вспоминает, что у него были «опухшие пальцы в местах, где подключали ток, гематомы на всем теле, кровоподтеки, ссадины». Хамхоев пожаловался на боль в почках и попросил вызвать скорую. Медики зафиксировали у него поверхностную гематому головы и множество небольших гематом. По просьбе адвоката Джабраила Куриева задержанного направили на судебно-медицинскую экспертизу, которая также обнаружила у него кровоподтеки на затылке, груди, животе, плечах, бедрах и ссадины на предплечьях. По мнению эксперта, все эти травмы могли быть получены при обстоятельствах, описанных боксером.
16 ноября Магасский районный суд отправил Хамхоева в СИЗО. «В суде я говорил, что меня пытали, показывал синяки, побои, ссадины, кровоподтеки на лице и на теле. Судья [Ханифа Хашагульгова] на это толком не отреагировала», — рассказывал боксер адвокату Александру Караваеву.
Вечером следующего дня юношу вывезли на белой «Газели» из изолятора в управление ФСБ по Ингушетии в Магасе. «Меня в маске завели в какое-то помещение, где били ладонями по затылку и душили пакетом поверх маски. Также меня пытали током, одев клеммы на пальцы и мочки ушей и нижнюю губу. <...> Маску мне не снимали», — рассказывал Хамхоев. Спустя несколько часов, вновь не добившись признаний, боксера вернули в ИВС.
19 ноября его госпитализировали в республиканскую больницу — там впервые после задержания его смогли увидеть родители, но конвоиры помешали им сфотографировать следы побоев. «Он был весь в гематомах. Тело все было черное, багровое. И эти наши врачи — мы просили их, чтобы они хотя бы на несколько дней госпитализировали его, потому что он был в плохом состоянии — они отправили его назад», — вспоминает Аза Хамхоева.
На следующий день ее сына перевели из ИВС в СИЗО-1 Карабулака, а оттуда вновь вывезли в здание УФСБ. «Пытали также током, в том же кабинете, угрожали сексуальным насилием. По голосам — все были русские. Так же одевали пакет на голову», — рассказывал Хамхоев об этой поездке. Из материалов уголовного дела следует, что разрешение на вывоз Хамхоева в УФСБ давал дознаватель Дадуров — для проведения оперативно-розыскного мероприятия «Опрос».
Спустя несколько дней в СИЗО к Хамхоеву пришел человек, представившийся сотрудником отдела собственной безопасности МВД Ингушетии по фамилии Михайлов. Боксер вспоминал: «Он был одет в черный костюм и черную водолазку. Сверху на нем было темно-синее или черное пальто. Я запомнил на подкладке надпись "Hugo Boss". В помещении для следователей он угрожал мне, что если я не напишу заявление о том, что у меня нет претензий к сотрудникам правоохранительных органов, то пострадают мои родные, а у меня будет "еще одна статья". Михайлов достал бумагу и ручку и потребовал написать это прямо сейчас. Я отказался. Он к этому отнесся спокойно и сказал, что "смотри сам, будет хуже и тебе, и твоей семье"».
Последний раз сотрудники ФСБ вывозили Хамхоева из СИЗО 8 декабря: «Уже не били, но угрожали, если я не заберу свои заявления и если моя семья не перестанет писать».
Дело оперативника Овады
Заявления о пытках Альберт Хамхоев и его родные начали писать в прокуратуру и Следственный комитет еще 15 ноября, на следующий день после задержания. По словам Хамхоева, в результате пыток у него появились проблемы со здоровьем: «Нарушился сон, по ночам я часто просыпался, снились кошмары. <...> Появились необоснованные страхи, я стал более нервным. У меня до сих пор болит живот, голова и плечи».
22 января 2018 года Следственный комитет возбудил уголовное дело о превышении должностных полномочий с применением насилия (пункт «а» части 3 статьи 286 УК). Лишь спустя полгода, в июне, прошло опознание, во время которого Альберт Хамхоев узнал в оперативнике Андрее Оваде одного из участников пыток.
Оваде предъявили официальные подозрения, но не стали арестовывать и отпустили под подписку о невыезде. Оперативник не признает вину, не дает показаний и продолжает работать в Центре «Э». При этом ни Овада, ни другие опрошенные силовики так и не смогли объяснить, где находился Хамхоев в течение девяти часов и что с ним происходило — его увезли из дома в районе четырех часов дня 14 ноября, а постановление о задержании оформлено в 00:45. Боксер также вспоминал, что во время пыток током в кабинете он слышал голос оперативника Исы Аспиева.
Адвокаты Хамхоева пытаются добиться, чтобы Следственный комитет расследовал пытки не только в Центре «Э», но и в здании УФСБ.
Откровения оперативника Албакова
В феврале дело Альберта Хамхоева передали из отдела дознания МВД по республике в Назрановский отдел полиции, а в марте судья Назрановского районного суда Алик Ярыжев неожиданно отклонил ходатайство дознавателя о продлении срока ареста и перевел боксера под домашний арест.
На пистолете эксперты так и не нашли ни отпечатков Хамхоева, ни его биологических следов. Но в декабре прошлого года главный эксперт Экспертно-криминалистического центра МВД Ингушетии Магомет-Амир Оздоев вдруг нашел волос, который якобы выпал из основания рукоятки пистолета, когда он вынул магазин. Генетическая экспертиза подтвердила, что это волос Хамхоева.
«Более того, первые три-четыре эксперта, которые осматривали в том числе путем полной разборки пистолет, никаких волос, инородных тел там не находили. Они все это в суде подтвердили. И только последний эксперт совершенно случайно там обнаружил волос», — говорит адвокат Александр Караваев.
23 мая суд начал рассматривать дело Хамхоева по существу. Защите так и не удалось добиться допросов присутствовавших при обыске понятых — рядовых воинской части №64670 в станице Троицкая — поскольку у них закончилась срочная служба.
В суде выступил бывший оперативник Центра «Э» Тимур Албаков, который косвенно подтвердил показания Хамхоева и его родных о том, что пистолет был подброшен. Албаков рассказал, что временно исполняющий обязанности начальника Центра «Э» Ибрагим Эльджаркиев требовал от него подбросить пистолет Хамхоеву во время обыска.
«Это было в день задержания Хамхоева. Меня вызвали в кабинет, сказали, что я должен выполнить работу, подбросить пистолет. На что я отказался. [Ответил], что я не буду выполнять незаконные его требования», — говорил Албаков в суде.
Он вспомнил, что в день задержания Хамхоева слышал крики со второго этажа в здании Центра «Э»: «Это был где-то вечер, после рабочего дня. Я услышал крики со второго этажа. Когда я поднялся на второй этаж, открыл <нрзб> дверь, оттуда вышел наш коллега Андрей Овада и Эльджаркиев, начальник ЦПЭ. Они были взволнованы. Эльджаркиев начал говорить — почему я нахожусь на работе, сказали мне покинуть помещение и я ушел».
Оперативник не видел самого Хамхоева, но уточнил, что кроме него в это время больше никого в Центр «Э» не доставляли.
С июля Албаков не работает в Центре «Э». «Меня с этого дня хотели уволить. Я отказывался уволиться. По этой инициативе у меня был больничный, после этого у меня отпуск и, как я вышел на работу, мне сказали, что я должен работать по их системе. Я отказался и после этого меня уволили», — рассказывал экс-оперативник. Он подал заявления на бывшего начальника в СК, однако Эльджаркиев по-прежнему работает в Центре «Э».
Адвокат Албакова Руслан Погоров сказал «Медиазоне», что бывший полицейский пока не готов общаться с прессой.
Показания главы ЦПЭ Эльджаркиева
Выступил в суде и сам Ибрагим Эльджаркиев, возглавивший Центр «Э» после ареста предыдущего начальника Тимура Хамхоева (в конце июля он был осужден на 7 лет по делу о пытках). Эльджаркиев говорил, что не давал указаний подчиненному и его коллегам подбросить пистолет Хамхоеву.
Албаков, по его словам, был уволен после того, как стал предъявлять Эльджаркиеву «необоснованные претензии» и набросился на него в кабинете. Когда другие полицейские вмешались в конфликт, Албаков вытащил пистолет и взвел курок, однако ушел, когда пистолет на него, в свою очередь, направил охранник начальника Центра «Э». После этого в отношении оперативника начали проверку по статье 119 УК (угроза убийством).
При этом, услышав голос Эльджаркиева в суде, Альберт Хамхоев сказал, что этот голос он уже слышал — во время пыток в Центре «Э».
Следственный комитет в Ингушетии расследует уголовное дело о пытках жителя Назрани Абдул-Малика Албагачиева. Он рассказывал, что после пыток в кабинете Центре «Э» туда зашел человек, представившийся Ибрагимом Эльджаркиевым: «[Он] обратился ко мне и сказал, что мне лучше признаться во всем, что мне некуда деваться, что если я скажу, что меня кто-то пытал, то мне не жить. Эльджаркиев сказал, что закон — это они, и что им никто не судья».
Оперативник Андрей Овада выступал как свидетель во время процесса над бывшим начальником Центра «Э» Тимуром Хамхоевым и его подчиненными. Потерпевшая Марем Долиева рассказывала, что оперативники Андрей Овада и Виталий Донин были среди полицейских, которые везли ее из Сунженского РОВД в здание Центра «Э»: «Всю дорогу меня били, я не могла дотронуться до лица. Положила руки на переднее сиденье и не могла шевельнуться даже — били очень сильно по рукам». Она вспоминала, что когда ее пытали током, она слышала в том числе голос Овады. Однако обвинения в пытках Долиевой ему так и не были предъявлены.
Судьба других задержанных по делу о нападении на пост ДПС
Помимо Альберта Хамхоева по делу о нападении на полицейских 5 ноября задержали еще пять человек — Анзора Налгиева, Зураба Дакиева, Джамалейла Чапанова, А. Безиева и несовершеннолетнего Я. — все они были знакомы с убитым Магомедом Мурзабековым. «Люди, которые близко общались с этим человеком, они так или иначе, как я понимаю, пострадали, — говорит адвокат Караваев. — К ним тоже приехали домой и что-то нашли. Возможно, просто отрабатывали контакты этого убитого. В принципе всегда отрабатывают оперативные подразделения, и в России тоже, но они умеют отрабатывать только вот так».
22-летнего Анзора Налгиева, у которого якобы нашли гранату, суд приговорил к году колонии-поселения по той же, что и у Хамхоева, части 1 статьи 222 УК. Дело рассматривалось в особом порядке. Верховный суд Ингушетии снизил срок заключения до 8 месяцев. Несмотря на признание вины, родственники Налгиева утверждали, что ему подбросили гранату, а основной причиной интереса силовиков к нему была просьба Куштова его машину к дому. Узнав об этом, родители заставили юношу рассказать об этом полиции, после чего его задержали.
Дело 26-летего Джамалейла Чапанова, который также обвиняется в хранении оружия, слушается в Карабулакском суде. Во время обыска 14 ноября Чапанова дома не было. Правозащитный центр «Мемориал» сообщал, что сначала силовики выгнали из дома на улицу его бывшую жену с детьми, а затем пустили их обратно, провели в комнату Чапанова и показали, что у него на кровати под одеялом лежат пистолет и патроны. Защита отмечает, что на оружии и боеприпасах нет его отпечатков. Весной его перевели из СИЗО под домашний арест.
Аналогичное дело 23-летнего Зураба Дакиева рассматривает тот же суд. «Мемориал» сообщал, что 8 ноября к нему домой пришли силовики, которые нашли гранату у Дакиева, когда вывели его из дома на крыльцо. Молодой человек настаивает, что ее подбросили. Он рассказал местному омбудсмену Джамбулату Оздоеву, что после задержания его запугивали и били по голове, добиваясь признаний. 23 ноября Дакиева вывозили из СИЗО в здание ФСБ. Там, по словам адвоката Магомеда Гагиева, юношу били и пытали.
Задержанного 10 ноября Безиева, которого подозревали в том, что он «изготовил и хранил переделанный самодельным способом пистолет калибра 9 мм» и пять патронов тоже судят в Карабулаке. По информации адвоката Караваева, Безиев находится под домашним арестом и не признает вину.
Несовершеннолетний подозреваемый находится под подпиской о невыезде.
В уголовных делах Хамхоева и других молодых людей есть материалы из Центра «Э», в которых говорится, что они были пособниками бандформирования под руководством смертника Ислама Куштова и приверженцами «радикального течения Ислама». Однако в случае Хамхоева в итоге в обвинительном заключении об этом не говорилось и пособничество незаконным вооруженным формированиям ни ему, ни другим «пособникам» не инкриминировалось.
Центр «Э» не уточнял, кто был источником подобных сведений и как они проверялись. «Это обычная практика правоохранительных органов, в том числе на Кавказе, когда пишутся эти рапорта о том, что либо к криминализованной преступности, либо в данном случае к террористической причастен человек, — объясняет адвокат Караваев. — Все, чтобы просто его содержать под стражей».
Днем 29 августа прокурор в ходе прений запросил два года колонии-поселения для Хамхоева. 10 сентября он выступит в суде с последним словом, и в тот же день будет оглашен приговор.
Обновлено в 16:33: статья дополнена информацией о запрошенном сроке.
Редактор: Егор Сковорода