(1)Война решительно не даёт мне покоя. (2)Я ясно вижу, что она затягивается, и
когда кончится — предсказать очень трудно. (3)Наш солдат остался тем же
необыкновенным солдатом, каким был всегда, но противник оказался вовсе не таким слабым, как думали. (4)И вот уже четыре месяца, как война объявлена, а
на нашей стороне ещё нет решительного успеха. (5)А между тем каждый лишний
день уносит сотни людей. (6)Нервы, что ли, у меня так устроены, только военные
телеграммы с обозначением числа убитых и раненых производят на меня
действие гораздо более сильное, чем на окружающих. (7)Другой спокойно
читает: «Потери наши незначительны, ранены такие-то офицеры, нижних чинов
убито 50, ранено 100», — и еще радуется, что мало, а у меня при чтении такого
известия тотчас появляется перед глазами целая кровавая картина. (8)Пятьдесят
мёртвых, сто изувеченных — это незначительная вещь! (9)Отчего же мы так
возмущаемся, когда газеты приносят известие о каком-нибудь убийстве, когда
жертвами являются несколько человек? (10)Отчего вид пронизанных пулями
трупов, лежащих на поле битвы, не поражает нас таким ужасом, как вид
внутренности дома, разграбленного убийцей? (11)Отчего катастрофа на
Тилигульской насыпи, стоившая жизни нескольким десяткам человек, заставила
кричать о себе всю Россию, а на аванпостные дела с «незначительными»
потерями тоже в несколько десятков человек никто не обращает внимания?
(12)Несколько дней тому назад Львов, знакомый мне студент-медик, с которым я часто спорю о войне, сказал мне:
—(13)Ну, посмотрим, миролюбец, как-то вы будете проводить ваши гуманные убеждения, когда вас заберут в солдаты и вам самим придётся стрелять в людей.
—(14)Меня, Василий Петрович, не заберут: я зачислен в ополчение.
—(15)Да если война затянется, тронут и ополчение. (16)Не храбритесь, придёт и ваш черед.
(17)У меня сжалось сердце. (18)Как эта мысль не пришла мне в голову раньше? (19)В самом деле, тронут и ополчение — тут нет ничего невозможного. (20)«Если война затянется...» (21)Да, она, скорее всего, затянется. (22)Если не протянется долго эта война, всё равно, начнется другая. (23)Отчего ж и не воевать? (24)Отчего не совершать великих дел? (25)Мне кажется, что нынешняя война — только начало грядущих, от которых не уйду ни я, ни мой маленький брат, ни грудной сын моей сестры. (26)И моя очередь придёт очень скоро.
(27)Куда ж денется твоё «я»? (28)Ты всем существом своим протестуешь против войны, а все-таки война заставит тебя взять на плечи ружьё, идти умирать и убивать. (29)Да нет, это невозможно! (30)Я, смирный, добродушный молодой
человек, знавший до сих пор только свои книги, да аудиторию, да семью и еще
несколько близких людей, думавший через год-два начать иную работу, труд
любви и правды. (31)Я, наконец, привыкший смотреть на мир объективно,
привыкший ставить его перед собою, думавший, что всюду я понимаю в нём зло
и тем самым избегаю этого зла, — я вижу всё моё здание спокойствия
разрушенным, а самого себя напяливающим на свои плечи то самое рубище,
дыры и пятна которого я сейчас только рассматривал. (32)И никакое развитие,
никакое познание себя и мира не дадут мне жалкой физической свободы —
свободы располагать своим телом.
(33)Львов посмеивается, когда я начинаю излагать ему свои возмущения против войны.
− (34)Относитесь, батюшка, к вещам попроще — легче жить будет, — говорит он. — (35)Вы думаете, что мне приятна эта резня? (36)Кроме того, что она приносит
всем бедствие, она и меня лично обижает, она не даёт мне доучиться. (37)Устроят ускоренный выпуск, ушлют резать руки и ноги. (38)А всё-таки я не
занимаюсь бесплодными размышлениями об ужасах войны, потому что, сколько я ни думай, я ничего не сделаю для её уничтожения. (39)Право, лучше не думать, а заниматься своим делом. (40)А если пошлют раненых лечить, поеду и лечить. (41)Что ж делать, в такое время нужно жертвовать собой.
(По В. М. Гаршину*)
* Всеволод Михайлович Гаршин (1855—1888) — русский писатель, поэт, художественный критик.
варианта из списка.