(1) В тринадцать лет я впервые прочел "Анну Каренину". (2) Война подкатила к
самому Туапсе. (3) Сухуми несколько раз небрежно бомбили, и мы с мамой и
сестрой переехали в деревню Атары, где жила мамина сестра. (4) Мы наняли
комнату у одной соломенной вдовушки, нам выделили землю под огород, где
мы выращивали тыквы, дыни, помидоры и другие не менее изумительные по
тем временам овощи. (5) В этом доме я случайно обнаружил книгу Толстого и
прочел ее, сидя под лавровишней в зеленом дворике.
(6) Разумеется, навряд ли я тогда понимал многие особенности этого романа, но
главное понял. (7) Это видно из того, что я был
потрясен так, как никогда не бывал ни до, ни после чтения этой книги. (8) Дня три
я ходил как пьяный и мычал какой-то дикарский реквием по поводу смерти
героини. (9) И без того не склонный усердствовать лопатой и мотыгой, в эти дни
я даже не откликался, когда мама и сестра звали меня на огород. (10) Опалывать
глупые тыквы, когда мир вместе с Анной Карениной раздавлен под колесами
паровоза?! (11) Я шагал по селу, и траурный шлейф реквиема развевался за моей
спиной. (12) К сожалению, этот шедевр погиб навсегда по причине моей
музыкальной безграмотности, а также отсутствия музыкальной памяти. (13)
Впрочем, возможно, я его вспомню, когда начну впадать в детство, из которого
никак не могу до сих пор выпасть.
(14) Вспоминаю впечатления, которые я вынес от того первого знакомства с
"Анной Карениной". (15) Было жаркое лето, и я скучал по морю. (16) Мелкие
деревенские ручьи, где невозможно было всплыть, не утоляли мою тоску. (17) И
вот, может быть, поэтому во время чтения я испытывал приятное чувство, как
будто плыву по морю. (18) Впервые я читал книгу, под которой не мог нащупать
дна. (19) Каким-то образом возникло ощущение моря. (20) Незнакомые сцены
усадебной жизни воспринимались как родные. (21) Хотелось к ним. (22)
Хотелось посмотреть, как аппетитно косит Левин, побывать с ним на охоте,
поиграть с его умной собакой, посидеть с женщинами, которые варят варенье, и
дождаться своей доли пенок. (23) Это был роман-дом, где хочется жить, но я еще
этого не понимал. (24) Читаешь "Войну и мир", и мгновениями кажется, что
автор стыдится непомерности своих сил, то и дело сдерживает себя, роман
развивается в могучем, спокойном ритме движения земного шара. (25) Полный
лад с собственной совестью, семьей, народом. (26) И это счастье передается
читателю. (27) И что нам каторжные черновики! (28) Тургенев в одном письме
раздраженно полемизирует с методом Толстого. (29) Он говорит: Толстой
описывает, как блестели сапоги Наполеона, и читателю
кажется, что Толстой все знает о Наполеоне. (30) На самом деле он ни черта о
нем не знает. (31) Наполеон – мировоззренческий враг Толстого. (32) По
Толстому, обновить человечество можно, только если человек, сам себя
воспитывая, освободит себя изнутри. (33) Именно этим Толстой и занимался всю
жизнь. (34) По Толстому, только так можно было и нужно было завоевывать
человечество.
(35) И Толстой, как новый Кутузов, изгоняет Наполеона из области духа. (36)
Поэтому, по Толстому, Наполеон – это огромный солдафон и судить о нем
незачем выше сапога. (37) Пускать в ход собственный могучий психологический
аппарат даже для
отрицательной характеристики Наполеона Толстой не намерен. (38) Он боится этим самым его перетончить. (39) По Толстому, сложность зла есть надуманная
сложность. (40) В Наполеоне Толстого никакого обаяния. (41) Словно
предчувствуя трагические
события двадцатого века, он пытается удержать человека от увлечения сильной
личностью, от еще более кровавых триумфаторов.
(По Фазилю Искандеру)
Фазиль Искандер (р. 1929) – русский писатель.
