Спустясь в середину города, я пошёл бульваром, где встретил несколько
печальных групп, медленно подымающихся в гору; то были большею частию
семейства степных помещиков; об этом можно было тотчас догадаться по
истёртым, старомодным сюртукам мужей и по изысканным нарядам жён и
дочерей; видно, у них вся водяная молодежь была уже на перечёте, потому что
они на меня посмотрели с нежным любопытством: петербургский покрой
сюртука ввёл их в заблуждение, но, скоро узнав армейские эполеты, они с
негодованием отвернулись.
Жёны местных властей, так сказать хозяйки вод, были благосклоннее; у них
есть лорнеты, они менее обращают внимания на мундир, они привыкли на
Кавказе встречать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой
фуражкой образованный ум. Эти дамы очень милы; и долго милы! Всякий год их
обожатели сменяются новыми, и в этом-то, может быть, секрет их неутомимой
любезности. Подымаясь по узкой тропинке к Елизаветинскому источнику, я
обогнал толпу мужчин, штатских и военных, которые, как я узнал после,
составляют особенный класс людей между чающими движения воды. Они пьют
— однако не воду, гуляют мало, волочатся только мимоходом; они играют
жалуются на скуку. Они франты: опуская свой оплетённый стакан в колодец
кислосерной воды, они принимают академические позы: штатские носят
светло-голубые галстуки, военные выпускают из-за воротника брыжи. Они
исповедывают глубокое презрение к провинциальным домам и вздыхают о
столичных аристократических гостиных, куда их не пускают.
Наконец вот и колодец... На площадке близ него построен домик с красной
кровлею над ванной, а подальше галерея, где гуляют во время дождя. Несколько
раненых офицеров сидели на лавке, подобрав костыли, — бледные, грустные.
Несколько дам скорыми шагами ходили взад и вперёд по площадке, ожидая
действия вод. Между ними были два-три хорошеньких личика. Под
виноградными аллеями, покрывающими скат Машука, мелькали порою пёстрые
шляпки любительниц уединения вдвоём, потому что всегда возле такой шляпки
я замечал или военную фуражку или безобразную круглую шляпу. На крутой
скале, где построен павильон, называемый Эоловой Арфой, торчали любители
видов и наводили телескоп на Эльборус; между ними было два гувернёра с
своими воспитанниками, приехавшими лечиться от золотухи.
(М. Ю. Лермонтов, «Герой нашего времени»)