«Мы глубочайше убеждены, что объявлять сейчас вооруженное восстание – значит ставить на карту не только судьбу нашей партии, но и судьбу русской и международной революции. <…>

Шансы нашей партии на выборах в Учредительное собрание превосходны. Разговоры о том, что [наше] влияние… начинает падать и тому подобное, мы считаем решительно ни на чем не основанными. В устах наших политических противников эти утверждения просто прием политической игры, рассчитанной именно на то, чтобы вызвать [наше] выступление… в условиях благоприятных для наших врагов. [Наше] влияние… растет. Целые пласты трудящегося населения только еще начинают захватываться им. При правильной тактике мы можем получить треть, а то и больше мест в Учредительном собрании. <...>

Только на Советы сможет опереться в своей революционной работе и Учредительное собрание. Учредительное собрание плюс Советы – вот тот комбинированный тип государственных учреждений, к которому мы идем. <...>

Говорят: 1) за нас уже большинство народа в России и 2) за нас большинство международного пролетариата. Увы! – ни то, ни другое неверно, и в этом все дело.

В России за нас большинство рабочих и значительная часть солдат. Но все остальное – под вопросом. Мы все уверены, например, что если дело теперь дойдет до выборов в Учредительное собрание, то крестьяне будут голосовать в большинстве за эсеров. Что же это – случайность? Солдатская масса поддерживает нас не за лозунг войны, а за лозунг мира. <…> Если мы, взявши власть сейчас одни, придем (в силу всего мирового положения) к необходимости вести революционную войну, солдатская масса отхлынет от нас...

Но, поскольку выбор зависит от нас, мы можем и должны теперь ограничиться оборонительной позицией. Временное правительство часто бессильно провести в жизнь свои контрреволюционные намерения. Оно расшатано. Силы солдат и рабочих достаточны, чтобы не дать осуществиться таким шагам Керенского и компании».