Проснувшись поутру довольно поздно, я увидел, что буря утихла.
Солнце сияло. Снег лежал ослепительной пеленою на необозримой степи.
Лошади были запряжены. Я расплатился с хозяином, который взял с нас
такую умеренную плату, что даже Савельич с ним не заспорил и не стал
торговаться по своему обыкновению, и вчерашние подозрения
изгладились совершенно из головы его. Я позвал вожатого, благодарил за
оказанную помочь и велел Савельичу дать ему полтину на водку.
Савельич нахмурился. "Полтину на водку! – сказал он, – за что это? За то,
что ты же изволил подвезти его к постоялому двору? Воля твоя, сударь:
нет у нас лишних полтин. Всякому давать на водку, так самому скоро
придется голодать". Я не мог спорить с Савельичем. Деньги, по моему
обещанию, находились в полном его распоряжении. Мне было досадно
однако ж, что не мог отблагодарить человека, выручившего меня, если не
из беды, то по крайней мере из очень неприятного положения. «Хорошо –
сказал я хладнокровно; – если не хочешь дать полтину, то вынь ему чтонибудь из моего платья. Он одет слишком легко. Дай ему мой заячий
тулуп».
– Помилуй, батюшка Петр Андреич! – сказал Савельич. – Зачем ему
твой заячий тулуп? Он его пропьет, собака, в первом кабаке.
– Это, старинушка, уж не твоя печаль, – сказал мой бродяга, –
пропью ли я или нет. Его благородие мне жалует шубу со своего плеча:
его на то барская воля, а твое холопье дело не спорить и слушаться.
– Бога ты не боишься, разбойник! – отвечал ему Савельич сердитым
голосом. – Ты видишь, что дитя еще не смыслит, а ты и рад его обобрать,
простоты его ради. Зачем тебе барский тулупчик? Ты и не напялишь его
на свои окаянные плечища.
– Прошу не умничать, – сказал я своему дядьке, – сейчас неси сюда
тулуп.
– Господи владыко! – простонал мой Савельич. – Заячий тулуп почти
новешенький! и добро бы кому, а то пьянице оголелому!
Однако заячий тулуп явился. Мужичок тут же стал его примеривать.
В самом деле, тулуп, из которого успел и я вырасти, был немножко для
него узок. Однако он кое-как умудрился и надел его, распоров по швам.
Савельич чуть не завыл, услышав, как нитки затрещали. Бродяга был
чрезвычайно доволен моим подарком. Он проводил меня до кибитки и
сказал с низким поклоном: "Спасибо, ваше благородие! Награди вас
господь за вашу добродетель. Век не забуду ваших милостей". – Он
пошел в свою сторону, а я отправился далее, не обращая внимания на досаду Савельича, и скоро позабыл о вчерашней вьюге, о своем вожатом
и о заячьем тулупе.
(А.С. Пушкин «Капитанская дочка»)