(1)Воспалённое состояние Поли, а главное, её сбивчивая,
двусмысленная речь – всё подсказывало худшие догадки, много страшнее,
чем даже плен Родиона или его смертельное ранение.
(2)– Да нет же, тут другое совсем, – содрогнулась Поля
и,
отвернувшись к стенке, вынула из-под подушки смятый, зачитанный
треугольничек.
(3)Впоследствии Варя стыдилась своих начальных предположений.
(4)Хотя редкие транзитные эшелоны не задерживались в Москве, но вокзалы
находились поблизости, и Родиону был известен Полин адрес. (5)Конечно,
командование могло
и не разрешить солдату отлучки из эшелона в
Благовещенский тупичок, тогда почему же хоть открытки не черкнул
своей-то, любимой-то, проездом в действующую армию?..
(6)Итак, это была его первая фронтовая весточка с более чем
двухнедельным запозданием. (7)Во всяком случае, сейчас выяснится, с
какими мыслями он отправлялся на войну. (8)Варя нетерпеливо развернула
листок, весь проткнутый карандашом, – видно, писалось на колене.
(9)Пришлось к лампе подойти, чтобы разобрать тусклые, полузаконченные
строки.
(10)Варя сразу наткнулась на главное место.
(11)«Пожалуй, единственная причина, дорогая моя, почему молчал всё
это время, – негде было пристроиться, – кратко, с неожиданной полнотой
и
прямолинейно, как на исповеди, писал Родион. – (12) Мы всё отступаем пока,
день
и ночь отступаем, занимаем более выгодные оборонительные рубежи,
как говорится в сводках. (13)
Я очень болел к тому же, да
и теперь не совсем
ещё оправился: хуже любой контузии моя болезнь. (14)Самое горькое – то,
что сам я вполне здоров, весь целый, нет пока на мне ни единой царапины.
(15)Сожги это письмо, тебе одной на всём свете могу я рассказать про это, –
Варя перевернула страничку.
(16)Происшествие случилось в одной русской деревне, которую наша
часть проходила в отступлении. (17)
Я шёл последним в роте... а может, и во
всей армии последним. (18)Перед нами на дороге встала местная девочка лет
девяти, совсем ребёнок, видимо, на школьной скамье приученная любить
Красную Армию... (19)Конечно, она не очень разбиралась в стратегической
обстановке. (20)Она подбежала к нам с полевыми цветами, и, так случилось,
они достались мне. (21)
У неё были такие пытливые, вопросительные глаза –
на солнце полуденное в тысячу раз легче глядеть, но я заставил себя взять
букетик, потому что я не трус, матерью моей клянусь тебе, Поленька, что я
не трус. (22)Зажмурился, а принял его
у неё, покидаемой на милость врага...
(23)
С тех пор держу тот засохший веничек постоянно при себе, на теле моём,
словно огонь за пазухой ношу, велю его в могилу положить на себя, если что
случится. (24)
Я-то думал, семь раз кровью обольюсь, прежде чем мужчиной стану, а вот как оно происходит, всухую…
и это купель зрелости! –
(25)Дальше две строчки попались вовсе неразборчивые. – (26)
И не знаю,
Поленька, хватит ли всей моей жизни тот подарок оплатить...»
(27)– Да, он очень вырос, твой Родион, ты права... – складывая письмо,
сказала Варя, потому что при подобном строе мыслей вряд ли этот солдат
оказался бы способен на какой-либо предосудительный поступок.
(28)Обнявшись, подружки слушали шелест дождя
и редкие,
затухающие гудки автомашин. (29)Темой беседы служили события
истекшего дня: открывшаяся на центральной площади выставка трофейных
самолётов, незасыпанная воронка на улице Весёлых, как они уже привыкли
её называть в обиходе между собой, Гастелло, чей самозабвенный подвиг
прогремел в те дни на всю страну.
(По Л. Леонову*)
* Леонид Максимович Леонов (1899–1994 гг.) – русский писатель, общественный деятель.