Протоиерей Константин Кобелев* Конкурс на право изготовления колоколов для Храма Христа Спасителя (часть 2)

из книги «Колокола сии сооружали мастера ЗИЛа и иные трудники»

Публикуется с разрешения правообладателя из электронного варианта книги в открытом доступе

Мы увидели даже отпечатки пальцев, отлитые в колокольной бронзе. Позже, при более тесном контакте с претендентами, кто-то из членов экспертной группы спросил изготовителей: «Зачем эти отпечатки?» − «Как же? Конкурс-то анонимный, под девизами. Как бы мы доказали, что это наши колокола?» Так и появились в веках не виданные детали. Под конец наших исследований кто-то заглянул под 200-пудовик, хотя он и был намеренно низко подвешен. О ужас! Маточная часть просверлена. Колокол висит на двух гайках, даже без шайб. А кабы при вибрации гайки срежет? Смерть − стоящему под колоколом звонарю, да и перекрытие мог бы пробить − всё ж таки три с лишним тонны! Никто из звонарей такого «чуда» отродясь не видывал и не слыхивал.

Причина сего технического новшества очевидна: колокол был, видно, бракованный, при попытке штатной подвески уши отвалились. Их то ли приклеили, то ли припаяли и наскоро повесили на болты очень низко к земле…

Но больше всего нас, конечно, интересовало звучание колоколов «Янтаря». Здесь стали заметны значительные отклонения, буквально на несколько тонов: вместо до, например, было фа. Колокола не звучали благозвучно. Я уже говорил, что звук колокола – аккорд, а они в самих себе несли диссонирующие звуки. Также не было и лада колоколов между собой. Техническое задание по заданным нотам здесь было провалено полностью.

Мы с Игорем Васильевичем Коноваловым разговаривали, обсуждали и внешний вид, и, главное, звучание колоколов, замечали какие-то моменты. И он постепенно тоже стал склоняться к тому, что надо отдать предпочтение «Тембру». Отец Гурий только качал головой и молчал, отнекиваясь: «Я же в колоколах ничего не понимаю».
Итак, мы с Игорем Васильевичем сделали однозначный выбор в пользу «Тембра» и, поскольку часть экспертов нахваливала «Янтарь», составили своё особое мнение, которое подписал и отец Гурий. С этим и пошли на заседание комиссии, которое было назначено на 29 декабря 1995 года.

Заседание комиссии года шло бодро и уверенно. Нам, практически, закрыли рты. Все панегирики – в честь «Янтаря». Голосования членов экспертной группы не было. Мне лишь удалось передать в руки митрополиту Ювеналию, председателю Комиссии по воссозданию Храма Христа Спасителя, наше особое мнение. Пока выступающие, среди которых особую роль играл Зураб Церетели, восхваляли «Янтарь», Владыка внимательно изучал наш рескрипт…

Нас попросили выйти. Мы сели в коридоре, а там, за закрытыми дверями, уже всё непосредственно решала комиссия. (Дело в том, что мы были членами экспертной группы по оценке колоколов, а принимала решение Комиссия по воссозданию Храма Христа Спасителя.) Вот здесь мы уже узнали, что «Тембр» − это ЗИЛ. Нас познакомили с Михаилом Алексеевичем Машиным, руководителем цеха, где проходила отливка колоколов, с Борисом Николаевичем Нюниным, который рассчитывал контуры, профили этих замечательных колоколов. Сотрудники ЗИЛа, которые уже открыли своё инкогнито, стали говорить вслух о том, что конкурс проигран, надо вызывать машину и снимать колокола…

Совещались за закрытыми дверями долго. Затем нас пригласили войти. Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий зачитал вердикт: «В связи с тем, что мнения экспертной группы разделились, комиссии и экспертам поручается более подробно и более тщательно изучить колокола. Конкурс продлевается на месяц». Стоит ли описывать возмущение сторонников «Янтаря», которое они не постеснялись громко озвучить?!

Как мы узнали в дальнейшем, особую роль сыграл Александр Иванович Буркин. Он был членом экспертного и попечительского совета при строительстве Храма Христа Спасителя и возглавлял православное движение. Он был со стороны общественности, одним из спонсоров, который помог отлить колокола на маленький храм Державной иконы Божией Матери, где проходила служба в поддержку строительства храма.

Итак, нам дано было время обосновать своё мнение. Каждый из 20 колоколов сфотографировали в нужных ракурсах, чтобы проиллюстрировать оценку его внешнего вида. Для анализа звука было принято решение пригласить игумена Михея (Тимофеева) – человека с абсолютным музыкальным слухом, старшего звонаря Троице-Сергиевой лавры. Сын сел за руль нашей «Оки». Машина была маловата для всех нас: батюшки с больными ногами, его келейника, без которого он не поедет, меня (который должен уговорить батюшку и его священноначалие). Да ещё же (думали мы) нужно будет взять для отца Михея коляску.

Но другого варианта не было. Игумена Михея в Лавре мы не нашли, впрочем, получили благословение (что было не лишним) забрать его из больницы: где-то между Сергиевым Посадом и Москвой. Когда ко мне вышел отец Михей и услышал начало моих объяснений, он прервал меня и только спросил:

«Благословение есть?» − «Есть» − «Ну поехали!»

По дороге я осторожно помалкивал. Ехали мы, ехали, уже и Москва скоро, отец Михей спросил: «Ну что там за колокола? Что там смотреть?» Как начал я увиденные и услышанные чудеса описывать, так меня батюшка и осадил: «Всё. Молчи. Ты мне сейчас в ухи надуешь, а я хочу сам посмотреть».

Я не проронил более ни слова… Подъехали мы к приходскому дому, что у храма Ильи-пророка через переулок. Показали отцу Михею и его послушнику их постели, пытались накормить.

«Ладно, потом. Чайку попью», − выпил наспех полчашки и говорит мне: «Где эти колокола? Пойдём с тобой на пару».

Пошли, отец игумен ‒ на двух своих палочках. Спустились по 3-му Обыденскому, взяли чуть левее, тут и колокола. Уже поздно, охрана не пускает. Посмотрели с Соймоновского проезда. Колокола висели на временных звонницах на уровне полуторного этажа слева над нынешним входом в нижний Преображенский храм (сейчас эта площадка надстроена до уровня верхнего храма). Мне пришлось рассказать отцу Михею о том, что 15 января, в день памяти Серафима Саровского, которому мы особо молились в храме Ильи-пророка, где был один из центров его почитания, фирма «Янтарь» предприняла попытку развесить свои колокола уже на храм, но как-то это удалось предотвратить.

Назавтра с утра пораньше игумен Михей уже стоял на звонарском помосте с одной из своих палочек в руках (он опирался на них при ходьбе). Достал свой камертон, который представлял собой как бы губную гармошку, где различные ноты были расположены по кругу. Ударит по низу юбки колокола ‒ послушает. Говорит послушнику: пиши «ля». Потом ударит палочкой по центру: пиши «до». Потому что, по низу – одна нота идёт, если в средней части колокола ударить – другая слышится. Прошёлся по всем колоколам. Потом отошëл к опорной стене верхнего храма, поставил к колоколам нас с Дионисием. Мы ударяли по его команде то в один колокол, то в другой, то в два сразу. Он постоянно переспрашивал своего послушника, что там про этот колокол записано, дул в камертон и снова слушал-слушал и поправлял записи. Отец Михей записывал, какие ноты звучат на колоколах «Янтаря», и какие − на колоколах «Тембра». В звучании каждого колокола он выписал четыре ноты. И вот получилось, что, по его ощущению, отклонения в звучании колоколов «Тембра» были минимальными − на каких-то полтона. А вот у «Янтаря» практически у каждого колокола были грубые отклонения − на полтора тона, на два, три, буквально на две-три ноты они отклонялись. И, конечно, выбор отца Михея был в сторону «Тембра». Таким образом у нас родилась таблица звучания двух наборов. Здесь хочу сделать отступление, поскольку описанная ниже ситуация произвела на меня сильное впечатление. За несколько дней до приезда отца Михея − когда мы постоянно находились на площадке с колоколами, что-то фотографировали, что-то ещё смотрели, что-то записывали − мы увидели, что к колоколам «Янтаря» направляется Мстислав Ростропович. Его сопровождали звонари, которые представляли колокола «Янтаря».

Поскольку мы были совсем недалеко, то слышали их разговор. Они всячески нахваливали колокола, их звучание: «Сейчас мы Вам позвоним». Действительно они провели звон.
Мстислав Леопольдович слушал с большим интересом, затем задал вопрос:

«А вот те колокола, другие? Как они звучат?» Звонари говорят ему: «А в те колокола мы не имеем право звонить. У них другие звонари, их тут нет». Хотя мы стояли буквально в десяти метрах и могли озвучить. Те ребята видели, как мы звонили в колокола. Вот такой был обман. Тут же они достали бумагу какую-то, которую Ростропович подписал.

Продолжу о нашей работе по конкурсу. С результатами прослушивания колоколов мы, по благословению батюшки Александра, пошли к профессору, доктору геологических наук Сергею Николаевичу Чернышёву. Казалось бы, при чём здесь колокола? В 1986 году он входил в экспертную группу последнего советского проекта − переброски северных рек на юг. И им удалось переломать ситуацию, хотя на высшем уровне почти всё было решено. Именно Чернышёв тогда смог доказать, что этого делать нельзя, что это будет катастрофа для всей экологии. Поэтому под руководством Сергея Николаевича мы и готовили своё экспертное заключение. Составили альбомы, в которых представили тексты и фотографии. Один из альбомов мы передали владыке Ювеналию, митрополиту Крутицкому и Коломенскому, который возглавлял Комиссию по воссозданию Храма Христа Спасителя, а второй альбом, с помощью Александра Ивановича Буркина, – Святейшему Патриарху.

Я знаю, что они встречались на эту тему и рассматривали материалы конкурса и, наверное, наши альбомы.

Итак, через месяц, 29 января 1996 года, подводились итоги конкурса. Начало было таким же, как в первый раз. Опять все начали высказываться в поддержку «Янтаря», и Зураб Церетели в их числе. Особым восторгом было принято свидетельство о том, что М. Ростропович послушал эти колокола и сказал, что они замечательные и лучше, и предпочтение должно быть отдано «Янтарю». Не слыша второго варианта, как можно было сказать, что они лучше!? Лучше чего? Я оцениваю эту ситуацию так. Ему сказали, что «Янтарь» − это частная фирма «ЛИТЕКС», надо их поддержать – это «плод» демократии, частного предпринимательства, а ЗИЛ − это коммунисты, бывшее государственное предприятие (которое, правда, тоже сейчас АМО). Получается, перевесили чисто политические соображения, и такой великий музыкант ошибочно принял сторону «Янтаря». Для меня это было, конечно, удивительно и прискорбно.

Это обращение М. Ростроповича наделало немало шума на заседании.

Мне же никак не удавалось взять слово на этом заседании. И когда они уже начали говорить, что достаточно уже, хватит обсуждать, давайте уже голосовать, владыка Ювеналий сказал: «Есть ещё и другое мнение. Давайте его послушаем. Есть ли такие эксперты, которые не согласны с тем, что надо отдать предпочтение "Янтарю"?» Прозвучали голоса: «Есть». «Кто из вас озвучит ваше решение, ваше мнение?» − спросил Владыка. Ну, тогда я встал и начал зачитывать. У меня всё было напечатано и подготовлено по совету опять же Сергея Николаевича Чернышёва. Меня стали перебивать, всячески сбивать и мешать мне говорить. Тогда владыка Ювеналий сказал: «Подождите. Отец Константин, Вы не волнуйтесь. Своё заключение, которое у Вас есть, прочитайте полностью, и до конца. Вас никто не перебьёт!» Вот с такой поддержкой наше заключение было оглашено полностью.

А теперь, − сказал Владыка, − объявляется голосование. Голосуют только эксперты», − подчеркнул он.

По результатам голосования экспертной группы большинством голосов было признано, что право отливки больших колоколов для Храма Христа Спасителя заслуживает фирма под девизом «Тембр». Если бы выиграл «Янтарь», это привело бы к тому, что звонили бы только два-три колокола, а остальные висели бы для красоты, потому что они между собой никак не сочетались. На нашей стороне оказались люди, действительно знавшие толк в деле. Было принято церковное решение, а не политическое. За выбор колоколов «Тембра» проголосовали: иеромонах Гурий, Игорь Коновалов, Владимир Машков, Александр Буркин, Владимир Кузнецов, Валерий Диш, Владимир Куликов, Александр Гневко, Олег Рапов, диакон Константин Кобелев. И, конечно, нас поддерживал игумен Михей, хотя он и не был членом экспертной группы.

После того как прошёл конкурс, колокола ещё некоторое время продолжали висеть на площадке, в том числе и колокола «Янтаря», которые позже увезли, а 10 зиловских колоколов в марте 1996 года были развешены на северо-восточной колокольне Храма Христа Спасителя.

* Константин Кобелев, родился 12 апреля 1957 г. в г. Москве. В 1979 г. окончил биофак МГУ им. М.В.Ломоносова, в 1997 г.− Московскую православную духовную академию (МПДА). В 1979−1991 гг. работал в ИФР РАН старшим инженером. Пришёл в Церковь в 1980-е гг. благодаря крёстному Анатолию Гармаеву (в настоящее время − протоиерей). Сначала служил алтарником в храме святого пророка Божия Илии в Обыденском переулке, где его духовным отцом и наставником стал протоиерей Александр Егоров. В 1991 г. отец Константин рукоположен в сан дьякона.
В 1995 г., будучи одним из звонарей храма пророка Илии, активно участвовал в работе экспертной группы по определению качества колоколов, выставленных на конкурс по изготовлению колоколов для Храма Христа Спасителя. Отдал свой голос за колокола АМО ЗИЛ и в дальнейшем сотрудничал с заводскими специалистами при отливке тяжёлых колоколов для Храма Христа Спасителя.
В 1998 г. отец Константин рукоположен в сан пресвитера. С 2016 г. работал в УФСИН России по г. Москве помощником начальника по организации работ с верующими. В настоящее время ‒ на пенсии по возрасту.
Является клириком храма святителя Николая Мирликийского в Бирюлеве.

** «Тембр» - колокола «ЗИЛ», «Янтарь» - колокола «ЛИТЭКС»

Дополнительная информация

#bell-ringing #bells #campanology #ЗиЛ #ХХС #ХрамХристаСпасителя #бронза #виброакустика #завод #колокола #колокольныйзвон #конкурс #литьё