У славян отношение к сексу было более, чем положительным. В подтверждение этого византийский историк Прокопий Кесарийский рассказывает, что у славян могло быть от двух до четырёх жён. У Владимира Святославича (Владимира Святого, Красного Солнышка), было 8 жён и невообразимое количество наложниц в нескольких городках. Но такую роскошь, конечно, могли себе позволить только особы знатные и очень состоятельные.
В языческие времена секс играл важную роль, но был делом обычным. То есть, без целомудрия, но и без крайностей и вольностей.
В дохристианскую эпоху любовные игрища юношей и девушек сопровождали практически любой праздник. Без сексуального подтекста не мыслились многие обряды, обычаи, торжества и праздники. Весьма популярны были гуляния в честь Лады, богини плодородия и брака, которые устраивались несколько раз в год, с марта по сентябрь. Во время таких гуляний то заклинали весну, то просили о дожде, то радовались первым всходам или последним колосьям, гуляли, пели, жгли костры, водили хороводы, прыгали через костёр.
Историки называют традицию прыгать через костер на Ивана Купалу эротической забавой, т. к. из-за подскоков юбки девушек неизменно задирались, оголяя все интимные места. Да и сами девушки, чтобы подолы юбок не загорелись во время прыжков через костёр, поднимали их чуть ли не до живота. Понятно, какие эмоции это вызывало у сильного пола…
В конце зимы, на Масленицу, - праздник встречи Солнца, не только пекли блины, напоминающие по форме солнечный диск, но и зажжённые колёса катали, водили хороводы, прыгали через костёр, что приводило к тем же последствиям, что и гуляния в честь Лады.
После принятия христианства, к XII веку монахи явно негативно относились к этой традиции, говоря, что «тут есть мужам и отрокам великое падение на девичье шатание». А в начале шестнадцатого века игумен одного из псковских монастырей жаловался на празднества, устраиваемые в «день Рождества Иоанна Предтечи» (на Ивана Купалу):
«… И тогда во святую эту нощь мало не весь град взмятётся и взбесится… стучат бубны и глас сопе́лей (примитивные дудки, от глагола сопеть) и гудят струны (гусли), жёнам же и девкам плескание и плясание… всескверные песни, бесовские угодия свершаются, и хребтам (то есть, позвоночникам) их вихляние, и ногам их скакание и топтание, тут есть мужам и отрокам великое прельщение и падение, то есть на женское и девическое шатание блудное воззрение. Такоже и жёнам замужним беззаконное осквернение и девам растление».
В древности восточные славяне селились по берегам рек. Историки, описывая быт, обряды и праздники наших предков, упоминают, что мужчины и женщины купались вместе совершенно голыми и прямо в воде устраивали сексуальные игры. «Водный» секс так удивил византийского историка VI века Маврикия Стратега, что он отметил это в своих работах.
А вот что пишет об этом периоде русской истории наш знаменитый писатель и историк Н.М. Карамзин: «… Древние писатели хвалят целомудрие не только жён, но и мужей Славянских. Требуя от невест доказательств их девственной непорочности, они считали за святую для себя обязанность быть верными супругами. А славянки не хотели переживать мужей и добровольно сжигались на костре с их трупами (в Древней Руси погребений ещё не было, умерших кремировали, но самосожжение вдов во время кремации умерших мужей не имеет полноценных доказательств). Вдова живая бесчестила семейство. Думаю, что сие варварское обыкновение, истреблённое только благодатным учением Христианской Веры, введено было Славянами, равно как и в Индии, для отвращения тайных мужеубийств. Они считали жён совершенными рабами и воображали, что супруга, умирая вместе с мужем, должна служить ему и на том свете…».
До принятия христианства все племена Западной и Восточной Европы были полигамны, с абсолютным преобладанием полигинии (многожёнства).
Первый летописный свод на Руси стал создаваться ещё при жизни Владимира Святого, позднее он неоднократно перерабатывался, подвергался неоднократным конъюнктурным ревизиям и исправлениям, и в начале двенадцатого века, в своей окончательной версии, стал называться «Повесть временны́х лет».
Здесь о самом великом князе Владимире говорится: «Был же Владимир побеждён похотью. Были у него жёны: Рогне́да, которую поселил на Лы́беди (приток Днепра), где ныне находится сельцо Предславино, от неё имел он четырёх сыновей: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода и двух дочерей (имена дочерей летопись игнорирует); от Юлии Гречанки имел он Святополка (будущего Окаянного) и Мстислава, а от Адели Болгарыни – Бориса и Глеба, и наложниц было у него триста в Вышгороде, триста в Белгороде и двести в Бе́рестове, в сельце, которое сейчас называется Берестовое. И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растлевая девиц. Был он такой же женолюбец, как и Соломон, ибо говорят, что у Соломона было семьсот жён и триста наложниц».
В моём сказочном повествовании для взрослых «Эра Справедливости», публикация которого в виде фрагментов закончена месяц назад на Кью, в сообществе Самиздат, есть несколько фрагментов о встречах Героя повествования с несколькими историческими личностями, в том числе, и с Владимиром Святым. Желающие могут прочитать. Уверен, впечатление будет, как минимум, необычным.
«Повесть временных лет» вкратце упоминает и сексуальные традиции некоторых славянских народов:
«Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сёстрами, матерями и родителями; перед свекровями и де́верями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идёт зять за невестой, но приводит её накануне, а на следующий день приносит за неё – что дают.
А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели всё нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц у воды.
А ради́мичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как и все звери, ели всё нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между сёлами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жён по сговору с ними; имели же по две и по три жены».
Упоминается в «Повести» и скифское племя «ги́лии». К тому времени, правда, никаких скифов на свете уже не было, но память о них, видимо, продолжала волновать умы: «Другой закон у гилий: жёны у них пашут, и дома строят, и мужские дела совершают, но и любви предаются сколько хотят, не сдерживаемые вовсе своими мужьями и не стесняясь…(что же, вполне логично: танцует тот, кто заказывает музыку)».
Так или иначе, создаётся впечатление, что жители Древней Руси не стесняли себя слишком обременительными ограничениями в области секса. Традиции, идущие из глубины веков, достаточно долго не могло разрушить даже христианство.
Среди немногих описаний сексуальных традиций славян встречаются сведения, что ещё в IХ веке за день до свадьбы волхвы должны были лишать невесту девственности в бане. И только князь Святослав в 967 году изменил подобное положение дел, передав эту «обязанность» законным мужьям.
Стоит отметить, что в славянской традиции, в отличие от греческой, римской или восточной, не было таких понятий, как гомосексуализм или скотоложство. Во всяком случае, никакие источники, где бы об этом говорилось, до нашего времени не дошли. Славяне не отличались скромностью, но в интимные отношения вступать было принято только мужчине с женщиной, и этим мы, их потомки, безусловно, можем сегодня гордиться.
К сожалению, в славянской традиции ещё с языческих времён и практически до конца XIX века присутствовало другое (на мой взгляд, отвратительное) явление, - сноха́чество. И это явление, как ни странно, в самих деревнях особо не осуждалось. Возможно потому, что так жили очень многие селяне, не способные отделиться от семьи отца (свёкра).
Снохача́ми называли свёкров, сожительствовавших со своими невестками (снохами для свёкра и свекрови). Подобный блуд был возможен, главным образом, в семьях, где в одной избе (хате) вынужденно сосуществовали семьи родителей и сыновей. Порой даже присутствие законного мужа не являлось препятствием для посягательств на его жену со стороны свёкра (отца молодого мужа). Но чаще такое прелюбодейство свершалось всё-таки во время отлучки молодого супруга.
Поначалу сноха́чество практиковалось в семьях, где сыновей забрива́ли в рекруты. Воинская служба в дореволюционной России была очень долгой – с 1793 по 1874 годы рекруты служили по 25 лет. Потом этот срок сократили до 7 лет, но только к 1906 году он снизился до 3 лет.
Затем главной причиной отсутствия молодых мужей и, соответственно, поводом для посягательств на честь их оставленных дома жен стал отхожий промысел. Парни и молодые мужики надолго уходили на заработки в города и другие села, а с их супругами тем временем развлекались «старшие по дому». В Черноземье, да и в других регионах России в XIX веке отцы нередко женили сыновей подростками на 16 – 17-летних девушках, часто специально с прицелом на своё дальнейшее половое разнообразие. Вскоре после свадьбы молодой по настоянию главы семейства отправлялся на отхожий промысел, наведываясь к супруге всего пару раз за год.
Русская православная церковь (РПЦ) считала такое сожительство кровосмешением (инце́стом), и я в данном случае с ней полностью солидарен. В частности, по определению РПЦ, снохачество было одной из причин для расторжения церковного брака.
Сноха (невестка), находясь, по сути, в приживалках в доме родителей мужа, где в те времена отец её мужа – глава семьи - пользовался практически абсолютной властью, была подчас самым бесправным и несчастным членом этой семьи. Свекровь её ненавидела, а свёкор «использовал по своему усмотрению». Оба могли загнобить молодуху тяжелейшим крестьянским трудом, поручая самую черную работу по хозяйству. Спасения не было ниоткуда – если жена рассказывала мужу о посягательствах свёкра, супруг чаще всего колотил бабу смертным боем. Волостные суды сторонились рассматривать жалобы на снохачество. Временное прибежище в доме своих родителей тоже проблемы не решало – всё равно отец с матерью вскорости отправляли горемыку-дочь обратно («что люди скажут!»).
Понуждение к половой близости со стороны свёкра было делом нехитрым – хозяин положения с помощью уговоров, подарков и посулов не нагружать работой по дому и в поле чаще всего добивался своего.
Тем более, деваться молодухе, как правило, всё равно было некуда. В качестве подарка мог выступать обыкновенный платок (в деревнях все замужние бабы обязаны были всесезонно носить такие головные уборы) или какая-нибудь безделушка.
Снохачество нашло широкое отражение в русской литературе и в отечественной кинематографии. О нём, в частности, писал в повести «Житие одной бабы» Н. С. Лесков, упоминал в романе «Тихий Дон» М. А. Шолохов. Соответственно, особые взаимоотношения снохи и свёкра показаны и в экранизации этих произведений.
«Квартирный вопрос их испортил», – говорил М. А. Булгаков о москвичах по другому поводу. Применительно к явлению снохачества проблема тоже во многом зависела от традиций тесного совместного проживания патриархальной семьи, когда под одной крышей ютились несколько поколений. Как только уклад совместного проживания нескольких поколений в конце XIX века начал рушиться, и на селе родители и женатые дети стали проживать раздельно, феномен сожительства свёкров и невесток постепенно утратил свою актуальность.