Несовершенный и универсальный Адам Драйвер

Мало кто знает, но у массы Драйвера, его тела, мускулов, широкой груди, которым он придаёт разное звучаение в зависимости от фильма, милитаристское прошлое. После событий 11 сентября Драйвер записывается в армию, в морскую пехоту. В последствие в одном из интервью он признаётся, что после того, как вынужден был покинуть армию (как раз перед тем, как его должны были отправить в Ирак) из-за травмы, он ещё долго пребывал в прострации. В армии всё было наполнено смыслом: действия и помыслы, — всё служило определённой цели. Вне армии смысл терялся, размывался, исчезал. Но всё же Драйверу удалось снова ухватиться за него с поступление в актёрскую школу Джульярд. Там он не только начал играть, но и познакомился со своей будущей женой. Ну а тело, грудь и мускулы, о них мы ещё поговорим.

Мне сложно смотреть на Драйвера долго, несколько фильмов подряд, словила себя на этой мысли и поняла, что это отличное начало и ключ. От чего же я устаю...

Во-первых, от конкретики. Адам Драйвер не обладает конвенциональной красотой, но он узнаваем. Этим он близок актёрам, которые пришли вместе с Новым Голливудом на экраны: это были Хоффман, Де Ниро, Николсон, Дерн, которые обладали какими-то характерными чертами, были похожи на кого-то или на самих себя, но не представляли собой ни идеал красоты, ни идеал морали. Вот и Драйвер вышел из таких. Его черты не схватываешь, как гармоничную законченную картинку, к ним — их соотношениям — привыкаешь и в итоге воспринимаешь, как что-то хорошо знакомое. С каждым новым фильмом считываешь на экране не образ, а конкретного человека. Именно в этой конкретике таилась двоякость героя из «Девочек» — то ли отрицательный герой, то ли положительный, а на деле ни тот, ни другой. Просто герой, которого можно любить, а можно ненавидеть.

Та же штука произошла и с Патерсоном в одноимённом фильме Джармуша. Только там уже вопрос ставился иначе: единственный конкретный, герой Драйвера из водителя автобуса в фильме превращался в создателя этого городка, перенимая у Джармуша роль автора. Вообще Джармуш больше склонен как раз к актёрам-образам. Они не обязательно красивы так, как того требует современный Голливуд, но уж точно идеальны в глазах самого Джармуша. Идеальная Тильда Суинтон, идеальный Игги Поп. И каждый фильм Джармуша — это немного алтарь его идеальным актёрам, прямо как алтарь с Бальзаком у юного Лео в «400 ударов». Но с Драйвером иначе. Он обычный, не идеальный вовсе, потому ему одному и возможно если не быть частью идеального экранного мира, то его создавать.

Или вот ещё пример — Санчо Панса, точнее образ Санчо Пансы в фильме Гиллиама «Человек, который убил Дон Кихота». Он тут одновременно и персонаж вспомогательный, каким был Санчо у Сервантеса, и — режиссёр и причина всего происходящего. Из-за этой конкретики за ним нельзя закрепить амплуа, а значит Драйвер становится универсальным.

Во-вторых, от массы. Драйвер может быть обычным, может быть огромным, но точно не может быть маленьким. Огромен он в паре с миниатюрными Линой Данэм (в «Девочках») или Скарлетт Йоханссон (в «Брачной истории»). Неказисто долговязый на своём осле в «Дон Кихоте». Большой и сильный в «Аннетт» рядом с хрупкой героиней Котийяр. Разве что с его формами соперничали почёркнутые формы Леди Гаги в «Доме Gucci», но и там, стоило перейти на крупный план, как его большое лицо начинало перевешивать.

Кино далеко не первый раз встречается с таким. Массой играли многие — что Яннингс ещё в немом кино, что Лоутон, что Орсон Уэллс. Но тут немного другое. Драйвер не большой из-за своего веса, но тяжёлый из-за своего размера. И вот, словно увеличенная в размерах, его пластика переходит в этот самый вес. У него тяжёлая кожа. Тяжёлые губы, а если застынет — тяжёлый взгляд (из-под тяжёлой оправы очков, как в «Доме Gucci»).

Был такой же тяжёлый нос у Жана Гобена, и он тоже был далёк от идеала красоты, брал так называемым эффектом присутствия. Вот и Драйвер: и присутствует и весит одновременно. И снова, этим лишь подтверждает факт собственного существования. Его герои оказываются реальными, потому что физически ощутимы зрителями. И ровно поэтому о его игре в The Guardian Люк Бакмастер пишет: невозможно представить, что героя Драйвера сыграет кто-то другой. Здесь же таится и физичность животного порядка: в рекламе Burberry Драйвер вовсе не сравнивается по скорости, движениям, напряжению с красивым скакуном, он его не приручает и не освобождает, он в него превращается. Ровно поэтому его герои могут порой совершать казалось бы бесчувственные поступки — это всё тяжесть собственного тела. В ней таится насилие.

В-третьих, от несовершенства. Про конвенциональную красоту я сказала, но не уточнила про физиогномические особенности. Про то, какие формы масса лица принимает в зависимости от игры актёра. А принимает она порой далеко не самые приятные формы. Драйвер может легко, например, через то, как прижимает или «отключает» подбородок, отыгрывать отталкивающие черты своих героев. И его Маурицио Гуччи, и Генри в «Аннетт» постепенно изменяются. В том числе визуально.

Как минимум эти три пункта делают Драйвера универсальным для проекта любой степени выразительности, взыскательности, странности. Для любого стиля, жанра и режиссёра. Каким бы методом ни пользовался актёр, он изначально укоренён в мире фильма своим весом и спецификой своей фотогении. Мы его узнаём и через это узнавание сразу же впадаем в доверие. Я вот впадаю, а вы?