Лично мне такие оценки в русской мемуаристике не встречались. Возможно, они где-то и есть (например, у Вигеля). Но суть в том, что если Вас интересует это в плане характеристики Грибоедова как дипломата, то такие оценки, на мой взгляд, не будут иметь для Вас никакого смысла.
Почему? Сейчас объясню. Дипломатическая работа в то время велась в обстановке строжайшей секретности. Поэтому вся основная информация о русской дипломатии, ее успехах и неудачах для русского общества (а значит, и для мемуаристов) основывалась исключительно на слухах и на той информации, которую сообщали сами дипломаты в частных письмах (частные письма в ту эпоху никогда не предназначались для одного лица - они читались вслух не только всем родственникам, т.е. "большой семье" адресата, но и всем знакомым) и в светской беседе.
Характерный пример - оценка дипломатического искусства Александра I, данная Пушкиным. Знаменитый советский историк Е. В. Тарле считал Александра I одним из крупнейших дипломатов того времени, и это его мнение, высказанное еще в "Истории диломатии" 1937 года, разделяется всеми современными историками, а Тильзитский мир 1807 года оценивается как значительнейший успех Александра I как дипломата. Но вот какую оценку давал Александру I и Тильзитскому миру Пушкин (в неопубликованных строфах "Евгения Онегина"):
"...Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно согретый славой,
Над нами властвовал тогда.
Его мы очень смирным знали,
Когда не наши повара
Орла двуглавого щипали
У Бонапартова шатра".
В другом своем произведении (эпиграмме на Александра I) Пушкин писал о нем:
"...Теперь коллежский он асессор
По части иностранных дел".
Коллежский асессор, по табели о рангах, был чином 8 класса, в армии он соответствовал чину майора (напомню, что майором себя любил называть Ковалев, главный герой гоголевского "Носа") и в российской системе управления относился к тем, кто решения выполняет, а не принимает. То есть Пушкин в этой эпиграмме оценивает Александра I не как самостоятельную фигуру в мире европейской дипломатии первой четверти XIX века, а как чью-то марионетку, можно сказать - как Андрея Козырева своей эпохи.
Причем Пушкин был не просто великим писателем и поэтом, но одним из самых проницательных и информированных людей своего времени. Его оценки исторических деятелей разных эпох (не только его современников) до сих пор принимаются во внимание историками, а созданная им историческая монография "История пугачевского бунта" все еще является одной из ключевых научных работ по восстанию Пугачева.
Конечно, можно говорить о том, что эти оценки были даны Пушкиным в 1820-е годы. Поздний Пушкин (1830-х) свои взгляды значительно поменял (что отразилось, например, в стихотворении "Клеветникам России"), возможно, изменилось и его мнение об Александре I. Тем не менее оно очень показательно для того, чтобы понять, как формировалось русское общественное мнение в ту эпоху, глядя глазами того, кто это мнение, собственно, и формировал - столичного дворянина со связями во всех слоях русской аристократии.
Что касается Грибоедова, то русское общество (точнее, высший свет русских столиц) просто не успело получить никакой информации о его дипломатии, чтобы сформировать какое-то устойчивое определенное мнение. Пост посла в Тегеране был первым самостоятельным постом Грибоедова-дипломата, причем закончить свою миссию, чтобы суметь вернуться в Петербург и рассказать о ней в столичных салонах (как и все остальные сотрудники русской дипломатической миссии в Персии) он просто не успел по известным трагическим причинам.
Если же оценивать результаты миссии Грибоедова объективно, принимая во внимание краткий срок, отпущенный судьбой для Грибоедова как самостоятельного дипломата, то их иначе как чрезвычайно успешными назвать нельзя. Грибоедов стал послом в очень сложной обстановке, сразу после окончания русско-персидской войны 1826-28 и во время русско-турецкой войны 1828-29, очень тяжелой для России. И то, что Персия в это время не попыталась взять реванш, а сохранила благожелательный для России нейтралитет, несомненно, в первую очередь заслуга Грибоедова-дипломата. В этом его можно сравнить с другим погибшим российским дипломатом на Востоке, уже в наше время - послом в Турции Карловым, благодаря усилиям которого отношения России и Турции эволюционировали от враждебных до почти союзнических.