Какие были литературно-мифологические предшественники лермонтовского Демона?

По сути, в основу поэмы Михаила Лермонтова «Демон», впервые опубликованной в 1842-м году, положен библейский сюжет о падшем ангеле, восставшем против Бога, изгнанном из рая и превращенном Богом в духа зла. Изначально падший ангел был безгрешен, но, взбунтовавшись, в буквальном смысле пал с небес на землю. Отныне его судьба — бороться с церковью, совершать злодеяния, искушать людей и толкать их к греху, бесцельно скитаясь по земле и нигде не находя покоя.

Образ падшего ангела, взбунтовавшегося против Творца и обреченного за свой мятеж на участь вечного скитальца, «духа отрицанья и сомненья» в «Демоне» Лермонтова, разумеется, не нов: у него есть ряд литературных предшественников. Это, в первую очередь, Сатана из поэмы английского мыслителя и поэта Джона Мильтона «Потерянный рай» (1667); Мефистофель из трагедии классика немецкой литературы Иоганна Вольфганга фон Гете «Фауст» (1808), чей образ, в свою очередь, берет начало в немецкой народной книге конца XVI века «Повесть о докторе Фаусте» (она вдохновила многих писателей того времени на создание различных вариаций этого произведения, например «Трагическая история доктора Фауста» британского драматурга елизаветинской эпохи Кристофера Марло); Люцифер из мистерии английского поэта-романтика Джорджа Гордона Байрона «Каин» (1821); падший дух из мистической поэмы французского писателя Альфреда де Виньи «Элоа» (1824); демон из стихотворений Александра Пушкина «Демон» и «Ангел»; проклятый странник из знаменитого романа английского писателя ирландского происхождения Чарлза Роберта Метьюрина «Мельмот Скиталец» (1820). Скорей всего, этот список можно продолжить.

Интересно, что, вдохновляясь творчеством других великих писателей, Лермонтов создал собственную, во многом отличную от других трактовку образа падшего ангела. Одним из отличий Демона от его литературных предшественников является его многогранность и разносторонность. Безусловно, Демон мятежен и непримирим, как мильтоновский Сатана; он знающ и мудр, как байроновский Люцифер; по мощи отрицания он созвучен гетевскому Мефистофелю. НО: в нем есть неведомая этим героям неудовлетворенность — и не только окружающим миром, но и самим собой. Вместе с отрицанием и навязанным ему злом в нем живет жажда идеала «любви, добра и красоты», а также мощь свободного разума и страсть. Некоторые исследователи творчества Лермонтова склонны считать, что все эти дополнительные черты Демона поэт позаимствовал из собственного характера. Известен случай, когда писатель Владимир Одоевский поинтересовался у автора «Демона», с кого был списан главный герой, на что Михаил Юрьевич в ответ иронично заметил: «С самого себя, князь, неужели вы не узнали?»