Как немецкую литературу переводят на русский язык?
Что нужно, чтобы стать переводчиком с немецкого языка? Как понять, хороший ли перевод? Хватает ли в России переводчиков? Об этом в интервью мастерской творческого письма Creative Writing School рассказали профессиональные переводчики Ирина Алексеева и Александр Филиппов-Чехов.
Ирина Алексеева — переводчик, филолог-германист, создатель и директор Санкт-Петербургской Высшей школы перевода при РГПУ, автор нескольких учебников по письменному и устному переводу с немецкого. В ее переводах выходили произведения Гофмана, Гессе, Елинек и других авторов.
Александр Филиппов-Чехов — переводчик, книжный критик и главный редактор издательства немецкоязычной литературы libra. В его переводе выходили книги Брехта, Елинек, Вайсса и других.
Что сейчас происходит в области немецкого перевода?
Александр: Коллеги из Германии, Австрии и Швейцарии продолжают с нами работать, с отзывом прав я не сталкивался. Но это технические моменты, которые имеют отношения к издательствам, а не к переводу.
Немецкая литература очень богатая и разнообразная. Что бы ни происходило, любому немецкому переводчику до конца жизни хватит работы, потому что не переведённого огромное количество. Скорее трудность в том, квалифицирован ли человек для этой работы.
Ведь переводить высокую немецкую литературу — это непростое занятие.
Ирина: Да, фантастическое количество не переведенной литературы! Я хочу вспомнить две книги, которые в этом году обогатили ресурс переводной литературы. Впервые в истории вышел Кристиан Моргенштерн, немецкий автор, стихи которого считались непереводимым, и до сих пор никто не решался с ними работать. А также в этом году выпущена «Антология поэзии раннего немецкого экспрессионизма». Эти шедевры теперь с нами! И таких долгожданных книг много, поэтому надо работать и стараться.
Хватает ли сейчас переводчиков с немецкого?
Александр: Смотря каких переводчиков. Для перевода современной беллетристики хватает, хотя и тут бывают неприятные неожиданности. А для того, чтобы переводить что-то более сложное — по-моему, нет. Есть переводчики, которые переводили Гете, есть те, кто хотят переводить только новую литературу. Однако очень мало мастеровитых переводчиков среднего звена, которым можно отдать книгу на перевод и быть спокойным за результат. Я ощущаю разрыв в традиции.
Ирина: Действительно, есть разрыв между старой и новой школой. Сейчас переводчики немецкой литературы все наперечёт, издатели их рвут на части. Давно пора было озаботиться тем, чтобы начать готовить новых переводчиков.
В прошлом году петербургский Гете-Институт организовал проект перевода мировой поэзии с немецкого языка на русский. Он моментально собрал много молодых переводчиков, которые хотели развиваться и работать над собой. То есть запрос на образование есть, а вот мест, где обучаться переводу нет. И создание магистратуры в каком-нибудь ВУЗе — не лучшее решение, потому что там переводчики слишком мало будут работать с реальными текстами. На мой взгляд, оптимальный путь — создание необходимой творческий среды.
Единственное место, в котором я вижу сейчас такую среду, — это Переделкино, хотя и там резиденции нацелены на переводчиков в целом, не только на немецких. Наш курс в Creative Writing School тоже внесет свою лепту на этом пути, потому что в программе мы объединили две необходимые составляющие — знакомство с немецкой литературой и возможность попробовать переводить разные тексты. Но этого, конечно, недостаточно.
Книжная ярмарка в Лейпциге. Источник: СС BY-SA 3.0, Wikimedia
Есть ли качества, без которых невозможно стать переводчиком?
Ирина: Наверное, главное — переводчик должен быть самокритичен, должен всё время работать над собой, очень любить играть в слова и делать это с удовольствием. Кроме того, мы живем в очень быстром мире, где стараемся все успеть. А с художественным переводом торопиться нельзя, переводить на время, спринтом невозможно. Нужно работать столько, сколько необходимо, всё время гореть этим делом, заниматься им, невзирая на то, сколько времени потребуется. Помимо этого, нужно хорошо знать немецкую литературу, и с этим у нас колоссальные проблемы. Немецкую литературу практически перестали преподавать в вузах.
Александр: Добавлю еще одну очень важную вещь — талант. Он необходим. Потому что если таланта к тем самым играм в слова нет, то ничего не получится. Но другая сторона медали — это когда талант есть, но нет желания узнавать что-то новое, шлифовать свои тексты. Ведь перевод — это только часть работы, дальше начинается самое интересное, когда из некоего сырья мы делаем книгу. Это другой уровень взаимодействия с текстом и автором.
Поменялась ли методика перевода со временем?
Александр: Скорее сильно изменились инструменты переводчика. Есть инструменты, с которыми люди моего поколения привыкли работать каждый день, а нашим старшим коллегам они не знакомы, поэтому результаты нашей работы отличаются. Я не склонен ругать кого-то за ошибки и недопонимания в переводах прежних лет, но сегодняшние переводы, безусловно, точнее, просто потому, что у нас больше технических ресурсов. А сам процесс перевода, пожалуй, не изменился: смотришь в книгу и переводишь.
Ирина: Помимо инструментов, есть одно ментальное изменение. Раньше переводчики считались избранными. Они становились авторитетами и оставались в недосягаемом состоянии мастеров. Мне в свое время были навязаны эти представления, и сейчас у многих они сохранятся. Но на самом деле с какого-то момента у любого человека теряется критическое отношение к тому, что он делает, и он начинает неуклонно деградировать. Если мэтр над собой не работает, если его не ниспровергают коллеги помладше, то он не сможет сделать ничего нового. Неслучайно мастерскую в Creative Writing School проведут сразу три преподавателя — разного возраста и разной специализации. Чтобы была разная оптика в плане художественного перевода и не осталось иллюзии, что сейчас придёт мастер и за руку проведёт тебя в золотую страну. В Переделкино также у всех есть возможность работать рядом, общаться. Очень важно, чтобы всем не давали одну и ту же теорию перевода, чтобы тебя не кормили насильно с ложечки. А чтобы рядом с коллегами ты мог развиваться так, как сам этого хочешь.
Делают ли сейчас новые переводы классических текстов?
Александр: В России нет традиции переводить прозаические тексты заново, а вот в поэзии постоянно появляются новые переводы. У меня специализация по драме. Я перевёл за свою жизнь около 20 драм, из них 15 — это новые переводы старого. Несколько лет назад я перевёл одну из пьес Брехта, это был ее пятый перевод, и поверьте, он был действительно нужен. Мне его никто не заказывал, и я бы не стал тратить время, если бы предыдущие четыре были хоть на что-то годны. Есть такая теория, что переводы устаревают. Я не совсем понимаю, как они могут устаревать, скорее в переводах есть смысловые расхождения, потому что переводчик не имел возможности найти нужную ему информацию.
Ирина: Есть специфическая проблема. В XIX-XX веке в литературах мира создалось довольно искусственное представление о том, что есть прозаики первого ряда, второго ряда и так далее. Гессе, Томас Манн, Бёлль — а дальше мы никого не знаем. Конечно, это вовсе не та картина, которая свойственна богатейшей немецкой художественной литературе. Поэтому ещё одна задача переводчика — эту кривизну исправлять. Произведения, которые не раз переводились, сейчас, наверное, не заслуживают ещё одного переперевода, ведь есть вещи, которые и первый раз не переведены, а они гораздо масштабнее. Меня поразил в этом году роман Петера Вайса «Тень тела кучера», который блестяще перевёл Александр. На фоне того, что писалось в конце 1950-х это шедевр, равных которому нет. Роман до сих пор не прозвучал, но он издан и обязательно будет замечен. Кто сейчас в тени, дождется своего триумфа.
Кого, например, вы вывели бы из тени?
Александр: Таких авторов очень много. Например, сейчас я работаю над Хайнером Мюллером. Мне очень нравится австрийский автор Конрад Байер, про которого никто даже не слышал. Я не могу сказать, что без этого автора читатель не сможет обойтись, но для издателя или переводчика и не должен стоять вопрос, будет ли книга востребована. Переводчик не должен думать: сейчас найду уникальный алмаз и вся страна его прочитает. Прозвучит книга или нет — неважно, главное, чтобы она попала в информационное поле, в ноосферу. Книга каждому открывается по-разному, это одинокий путь. А переводчики — своего рода проводники.
Как переводчики выбирают книги для перевода?
Ирина: Это, конечно, дело случая. Переводчику может понравиться книга, но не всегда стоит сразу идти в издательство, надо понять контекст. Хотя я понимаю, что Александр ждет, чтобы к нему приходили такие переводчики и сами предлагали книги.
Александр: Увы, за 8 лет работы издательства пока никто не пришел. Немецкие переводчики в массе своей плохо знают немецкую литературу, поэтому издатели не видят никаких инициатив от переводчиков. Чаще сам издатель находит книгу, а потом уже для нее находит переводчика.
Ирина: У меня бывали разные случаи. Например, я перевела полное собрание писем Моцарта (совместно с Альбиной Бояркиной). Это исключение, когда я сначала переводила, а потом билась за то, чтобы книгу издали, пыталась убедить, что это очень важно для мира. В основном же всё происходит наоборот — переводчики не выбирают. Но очень хочется, чтобы были честные и независимые эксперты, которые разбираются и в литературе, и в читательском интересе. Чтобы ими двигали не конъюнктурные, частные интересы, а не желание издавать достойные книги. Ведь художественная литература — украшение нашей жизни, та часть прекрасного, ради чего человек живёт. И чем прекрасного больше, тем нам больше утешения в жизни.
Томас Манн (в центре) беседует с итальянскими литераторами. Фото: CC BY-SA 4.0 Wikimedia
Какова вообще роль переводчика и литературы?
Ирина: Роль литературы гигантская. Как сказал Умберто Эко, рай — это библиотека. Та сфера, где находятся литература и культура, гораздо выше, чем сиюминутные, в частности политические интересы. Их никак нельзя смешивать, но часто смешивают люди, живущие сегодняшним днём. Мы уйдем, а культура останется, и она останется такой, какие отпечатки мы в ней оставили. Но главное даже не это, а то, что каждая книга увеличивает понимание того, что происходит именно с тобой. Каждый родился, чтобы познать себя и окружающий мир. И для этого литература бесценна. Мы помогаем каждому, кто говорит на другом языке. Чем больше мы будем помогать, тем нам самим будет легче, потому что в первую очередь это работа для себя самого.
Были ли у вас сложные случае перевода?
Александр: В моей практике такого не было. Если книжка плохая, то переводить трудно, но тогда, может быть, и не нужно. Если книжка хорошая, то через две-три страницы находится ключ, который сама же книга и подсказывает. Дальше мозг настраивается на нужную волну и всё получается. А если не получается переводить, значит это ты что-то не доработал.
Ирина: У меня тоже не было таких случаев, может быть, я ещё не дошла до них. В переводе ты должен понять, как автор общается с текстом, как он говорит, и говорить как он. Непереводимого, конечно, нет. Но почему, скажем, (Христиана) Моргенштерна никто не переводил? Это очень сложные стихи, абсурдистские, всё общество говорило, что их не перевести. Но вот Алёша Прокопьев нашел ключик. Лично мне не очень нравится, как он это сделал, но он показал свою версию. Мы же не боги, чтобы догадаться, как автор написал и сделать точно так же. У каждого из нас индивидуальная версия.
Как понять, хороший ли перевод?
Ирина: Я несколько раз в этом году говорила про разные переводы, что они хорошие, и для этого делала сопоставительный анализ. Это очень тяжёлая работа. Чтобы написать небольшую критическую заметку про роман «Тень тела кучера», я потратила массу времени, но за этим очерком стоит не пустая болтовня, а инструменты сравнения. И если издатель, не знающий языка, вам говорит: в моем издательстве вышел блестящий перевод, не надо верить на слово.
Александр: Да, чтобы понять, хороший ли перевод, мне нужно положить рядом оригинал и сравнить.
Разговоры о том, что перевод — это искусство потерь, мне не близки. Если переводчик так думает, ему лучше выбрать другую профессию. Я уверен в том, что возможен полный и точный перевод на русский язык, потому что никакого априорного непонимания между людьми разных культур не может быть.
Люди друг друга понимают, потому что они относятся к одному биологическому виду. А проблемы общения между культурами — искусственно созданные барьеры.
C 4 апреля в литературных мастерских Creative Writing School начала работу вебинарная мастерская «Художественный перевод с немецкого», в которой Ирина Алексеева, Александр Филиппов-Чехов (а также переводчик и поэт Вера Котелевская) выступят в роли преподавателей. Для желающих принять участие действует 15% скидка по промокоду GOETHE
Интервью: Юлия Виноградова