Если помнить о том, что в центре внимания первых анимационных фильмов был трюк, то неудивительно, что наиболее заметными их персонажами становились авторы, которые изображали на экране фокусников-иллюзионистов, оживлявших рисунки на глазах изумленной публики. Дж. Стюарт Блэктон в своем фильме «Волшебный рисунок» (“The Enchanted Drawing”, 1900) сам сыграл роль художника-аниматора, который взаимодействовал со своим рисованным героем. В следующем его фильме «Комические фазы смешных лиц» (“Humorous Phases of Funny Faces”, 1906) автора на экране уже нет, но есть его рука, которая в кульминационный момент стирает с доски все старые рисунки, чтобы освободить место для новых. Историк анимации Наталья Кривуля считает, что это было наследие той эпохи, когда анимация еще демонстрировалась вне кинотеатров и воспринималась как «новый вид визуального иллюзионизма» (именно потому, что в их основе лежал трюк с «оживающим» изображением).
Именно так подавал публике в 1910-е годы свои фильмы один из основателей американской анимации Уинзор МакКей, который изначально создавал их, чтобы гастролировать с ними по стране и демонстрировать в программах варьете (за двадцать лет до этого предтеча анимации, французский изобретатель Эмиль Рейно был вынужден начать самостоятельно давать представления своего оптического театра в музее восковых фигур, когда его аппарат – проекционный праксиноскоп – перестал пользоваться спросом у покупателей). Демонстрируя самостоятельно свои первые мультфильмы «Маленький Немо» (“Little Nemo”, 1911; о приключениях маленького мальчика, героя его самого известного комикса:) и «Сказка про комара» («The Story of a Mosquito», 1912; история о неожиданном столкновении комара с пьяницей) МакКей не раз сталкивался с недоверием аудитории: «Фильмы имели большой успех, – вспоминал он, – но владельцы кинотеатров заподозрили меня в том, будто я шевелю персонажи с помощью ниточек». Зрители привыкли к мысли, что кинематографическое изображением может двигаться самостоятельно лишь с появлением следующего фильма МакКея «Динозавр Герти» (“Gertie the Dinosaur”, 1914). Рекламные афиши, посвященные «Герти…», подавали первого самого известного анимационного персонажа как живое существо: «Она ест, пьет и дышит! Она смеется и плачет! И все же она жила за миллионы лет до того, как люди заселили землю!»
Историк американской анимации Леонад Молтин рассказывает, что МакКей ввел Герти в обычное эстрадное представление, где сам выступал в роли дрессировщика и общался с динозавром, находясь на сцене: «Герти подчинялась командам, реагировала на его реплики и даже ловила брошенную ей тыкву. В конце номера МакКей как бы шагал со сцены прямо в экран и появлялся там (уже нарисованный) верхом на динозавре. На публику это производило ошеломляющее действие».
Считается, что «Динозавр Герти…» проложил дорогу целой отрасли киноиндустрии: вдохновленные примером одного этого фильма в анимацию пришли десятки художников и продюсеров, которые в результате создали американскую индустриальную анимацию и первые мультипликационные сериалы с узнаваемыми героями: сериал «Матт и Джефф» о приключениях двух американских недотеп, полковника Хиза-лгун – охотника и враля, прототипом которого был барон Мюнхгаузен, кота Крейзи и мышонка Игнаца и множество других, главным из которых в немую эпоху кино стал кот Феликс – самая яркая звезда анимации 1920-х годов, восхищавшая в том числе и первых аниматоров СССР.
А что же в это время было в России? Благодаря отцу-основателю отечественной анимации Владиславу Старевичу первыми персонажами отечественной анимации стали жуки-рогачи и другие насекомые, которых он задействовал своих фильма «Прекрасная Люканида» (1912), «Месть кинематографического оператора» (1912), «Стрекоза и муравей» (1913) и других. Впрочем, публика еще ничего не знала об анимации, методе покадровой съемки и была уверена, что Старевич владеет уникальным методом дрессировки настоящих насекомых и держит его в секрете. Его коллега художник Борис Михин вспоминал, что как раз в съемочный павильон фирмы Александра Ханжонкова проник «крикливо одетый человек типа коммивояжера», отрекомендовался сотрудником газеты «Московский листок» и попросил Старевича ответить на интересующие редакцию вопросы: «Нам известно, что насекомые плохо поддаются дрессировке. Нас интересует, каким методом вы их дрессируете. Дуровским? Как вы их кормите и когда? До съемки или после и чем именно?» Старевич с невозмутимым видом, насмешливо улыбаясь, решил разыграть репортера: «Что? Вы хотите, чтобы я открыл вам секрет моей дрессировки? Никогда! Слышите — никогда!..»