Представьте, что кино ещё нет. Вы живёте, едите завтраки, ходите по улице, в мае цветёт сирень, в пруду плавают кувшинки, - но нет никаких экранов, нет никаких телевизоров, нет никаких смартфонов. И нет кино. Зато есть - живопись, театр, Лев Толстой, Чайковский. Фотографии тоже есть - постановочные портреты знаменитостей.
И вот появляется то, чего никогда не было. Вообще никогда. Даже ничего похожего не было. Движущаяся картинка. Не как в театре, когда передвигают декорации на колёсиках. А настоящая. Смотришь - а она меняется. Листья деревьев шуршат на экране. Вода течёт. Собаки бегают. Люди ходят. Никогда, ни на одной картине или фотографии, этого не происходило, а тут - чудо. Происходит.
Вы смотрите на экран, и вдруг понимаете, что вам открылось что-то настолько необъяснимое и мощное, о чём даже страшно подумать. Как будто параллельная жизнь. Дополнительная.
Сначала вы будете удивляться и относиться к ней как к новой, совершенно потрясающей, игрушке. Охваченные любопытством, вы начнёте исследовать её: что будет, если снять то-то и то-то, так-то и так-то. Потом вам это постепенно наскучит, вы наиграетесь. И вам захочется либо выкинуть её, либо понять, для чего такая штуковина вообще нужна, и что можно с её помощью делать.
Вы наверняка заметите, что эта игрушка при определённом использовании способна завораживать, удерживать внимание зрителя, - да что там, почти гипнотизировать! И вам, конечно, захочется научиться с её помощью это делать. Вы почувствуете, что таким образом вы делаете что-то невероятное, - ведь вы создаёте иной мир, в который зрители так хотят верить. И меняете их. (С вами ведь случалось, что после сеанса вы выходили из зала другим человеком?)
Примерно с этого момента, чтобы как-то рассказать о том, что и как вы делаете, снимая кино, вам придётся придумать какие-то новые слова, которых были лишены живопись, театр, кувшинки в пруду и даже Лев Толстой. В музыке, например, есть тональность, в театре - живое взаимодействие актера и зрителя, в живописи - композиция цветных пятен, у Льва Толстого - глубокие мысли. Но нигде нет движущейся картинки. Нигде листва не трепещет так "по-настоящему", как в кино. И слов, которые способны это передать, тоже нет. И чтобы как-то определить эту "настоящность", чтобы научиться особенно удивительно снимать деревья, собак и людей, - то есть так, чтобы от них нельзя было отвести взгляд, - первые киношники придумали слово "фотогения". Вернее, слово было придумано до них, и означало попросту "удивительную красоту", - но киношники, которые были буквально опьянены движущейся картинкой, присвоили это слово себе. И всё, от чего на экране нельзя было отвести взгляд, стали называть фотогеничным. Они поняли, что кино обладает особым типом красоты. Таким, который приковывает взгляд, гипнотизирует. Таким, который будто погружает куда-то внутрь экрана. И даже если это что-то не особенно красивое, но всё равно завораживает, - это фотогенично.
И первым, кто это увидел и об этом сказал, был молодой юноша из Франции, влюбленный в кино. Его звали Луи Деллюк. Он работал журналистом, написал и отредактировал много текстов про кино, а потом собрал свои мысли в несколько книжек, главная из которых так и называется - "Фотогения". Она была написала уже сто лет назад. И чтобы не быть голословным, он и сам начал снимать кино. Это кино сейчас - большая редкость. Все свои фильмы он снимал как фотогеничные, то есть только так, чтобы он сам мог в них влюбиться. А остальное было не так важно.
Ведь фотогения - это то, что очаровывает. Во что влюбляются. То, благодаря чему любой человек или вещь на экране оживают и становятся близкими зрителю. И самое удивительное, что для этого не нужна история или сюжет, не нужна актерская техника, не нужно быть великим режиссером или оператором, не нужно учиться во ВГИКе. Чтобы снять фотогеничное кино, надо любить то, что снимаешь, и не сметь этого коснуться. Касаться можно только взглядом, только взглядом. Не вмешиваясь в чужую жизнь. Как любят листву на деревьях. Как любят смотреть на блики воды.
Как в древнем японском изречении: "Тот, кто хочет обладать, срывает цветок. Тот же, кто любит, поливает его, чтобы он вырос".
"молодой юноша из Франции"...