__— Психологически самое тяжелое — потеря репродуктивной функции. Мобилизованный — молодой парень, 25 лет, остался без ног и без половых органов. Его мама попросила со мной пообщаться. Смотрит на тебя и говорит: «А зачем мне все это дальше? Кому я нужен теперь?»__
____Российские военные, вернувшиеся с войны, не получают системную психологическую поддержку от государства. Но с некоторыми из них работают психологи-волонтеры. Мы поговорили с одним из таких специалистов.
«В роли психолога я должен засунуть свою гражданскую позицию глубоко-глубоко, потому что я работаю на того, кто сидит передо мной.
Во-первых, потому что людям надо помогать независимо от того, что у человека сегодня в голове. Надо множить добро. Во-вторых, люди могут менять свою позицию. И в-третьих, если я начну проводить селекцию — этим помогаем, этим не помогаем, — то я не ту профессию для себя выбрал. У меня пока не было клиентов, совершивших военные преступления. Пока что я работаю с любым, кто готов вести дискуссию.
Я тоже отец, у меня трое детей, сыну 26 лет. Мальчик, с которым я сейчас работаю, [25-летний мобилизованный, оставшийся без ног и половых органов] младше моего сына. И я понимаю, что без меня ему будет тяжелее. Значит, я должен делать свою работу.
Моя личная позиция, как гражданина: должна быть гражданская дискуссия. Люди должны проговорить все, что произошло, сделать выводы, наказать виновных, а невиновных участников отпустить и не давить их морально. Иначе мы получим сотни тысяч людей, выкинутых из социума и умеющих стрелять и убивать».
Как работать с теми, кто лишился на войне конечностей? Почему после возвращения с войны ветераны совершают суициды? С чем столкнется общество, если не начать работать с этими людьми уже сейчас?