Что такое – национальный культурный код в литературе?

Такого понятия не существует. Литература, как и музыка, не имеет границ. Никакой национальности она не представляет. Во время юбилея Достоевского я написал несколько статей о нем, в критическом ключе, и ни от кого не получал такого отпора, как от немцев. Русским все равно. Русские приняли критику Достоевского как должное и вяло отмахивались руками. Немцы – готовы были пойти на баррикады.
Пойдем в наших доказательствах от противного и представим себе, что в некоем условном русском литературном коде будут представлены некие границы, которые будут отличать его от куда, на, например, немецкого.
Как бы это выражалось на практике?

Ну, во-первых, литературный код как ключ к пониманию культуры сломался бы при попытке постичь немецкую культуру. Мы бы вообще не оценили Гете. Он был бы нам противен, неприятен, непонятен, мы не могли бы «Фауста» назвать своим и соотнести его с русской реальностью. Человек, который вырос бы на каком-то условной национальной культурной вербальной каше не то что не воспринимал бы эстетически, нет – он просто не понимал бы, о чем Гретхен лепечет, искренне недоумевая по поводу ее переживаний.
Не помогло бы и знание истории и знание философии.
Чтобы иллюстрировать эту мысль, советую вспомнить знаменитую сцену из «Мещанина во дворянстве», в которой этот самый Журден вошел в клинч сначала с местной культурой аристократии, а потом и с восточной культурой. В итоге аристократы кинули его на деньги, а деланые муфтии и вовсе выпороли. Но он получал искреннее наслаждение. Вот это пример не работающего литературного кода.
Каждый раз, открывая хоть что-то иностранное, вы были бы Журденом. Но нет же. Вот хотя бы Ремарк. У нас сейчас интернет показывает нам ужасы войны, те же изнасилования украинок, да? Но ведь Ремарк все это описал так подробно, как никто в русской литературе. В русской литературе почти отсутствует описание зверств на войнах. В лагерях – да. Но та же Вторая Мировая абсолютно романтизирована. В итоге что выходит? Немецкие книги помогают нам понять суть войны, которая уж точно интернациональна, а русские – не помогают.
Является ли война частью культуры России? Безусловно. Но в коде ее нет. Русская литература не может стать отмычкой даже к совершенно интернациональным понятиям, куда уж ей до глубинно-сложных процессов постижения «русской души».