Мастер портрета Уильям Альберт Аллард. Часть 1.

National Geographic гордится сотрудничеством с лучшими фотографами мира. На этой неделе мы обратимся к работам одного из профессионалов, чьи снимки украшают журнал уже больше пятидесяти лет. Он был пионером цветной фотографии и стал известен благодаря уникальному стилю работы, позволявшем снимать эмоционально доверительные истории о людях.

Уильям Альберт Аллард, пожалуй, особенно славится портретами людей. Тех, с кем он работал, Аллард теперь считает своей семьей, – что может показаться странным другим фотожурналистам, обычно предпочитающим оставаться сторонними наблюдателями процесса. Уильям же в первую очередь фотографирует людей, а не абстрактные модели, и близость для него – один из способов добиться их доверия. «Я обычно растворяюсь в модели, – говорит он, – я все еще пытаюсь быть объективным, но полная непредвзятость невозможна».

Два десятка лет отработав над проектами в США, в конце 1980-х Уильям Аллард решил отправиться за пределы страны. «Нельзя постоянно черпать из одного источника», – уверен Аллард. С тех пор он снимал в 25 странах, в том числе в Бразилии, Стране Басков и Сицилии. Путешествуя по всему миру, он видит разные жизни и пейзажи. И делает блестящие фотографии, которые рассказывают живые истории и мгновенно соединяют читателя с личностью или местом. Аллард любит повторять: «Моя неизменная цель – сделать снимок, который можно и вписать в историю, и повесить на стену в галерее».

«Моя карьера началась со стажировки в National Geographic летом 1964 года. Когда мне сделали предложение, руководитель фотослужбы, легендарный человек по имени Роберт Гилка, сказал: «Этот журнал цветной. Как вы относитесь к цветной съемке?» Я сказал ему: «Меня это не беспокоит». И я был совершенно честен. Как это могло меня беспокоить? Я никогда не работал с цветом. Но только осенью 1967 года впервые почувствовал — я знаю, что делаю и сейчас действительно исследую цвет.

Я был во французской Стране Басков, стоял на обочине дороги, ведущей в маленькую деревню в Пиренеях. Я смотрел вниз на виноградник, и это было в то прекрасное время дня, когда солнце почти зашло, но еще не стемнело. В Америке мы бы назвали это сумерками, но во Франции есть замечательная фраза, означающая «время между собакой и волком» («Entre chien et loup»). Звучит гораздо драматичнее, согласитесь.

Сразу за мной было кладбище, где играли дети. Внезапно я услышал женский голос из деревни. Она что-то кричала на баскском языке. Через несколько минут донесся топот детских ног по гравию, позади меня. Я повернулся и увидел этих двух маленьких девочек — очевидно, женщина позвала их домой — поднял свою «Лейку» и быстро щелкнул две вертикальные фотографии. В тот момент у меня возникло редкое чувство, некое осознание, что это может стать чем-то особенным.

Я вернулся в офис только через месяц. Просмотрел пленку и увидел эти два кадра. Один был размытым — кажется, я сразу его выбросил, — а другой был просто волшебным. Эти две девочки бегут или прыгают, неважно, ведь на самом деле они плывут. На каждой были маленькие яркие носки — тот крошечный акцент красного цвета, который является таким значимым цветом в композиции. Все время слышу, что это невероятно живописный кадр. Но я фотограф, а не художник. Но думаю, что за эти годы художники повлияли на меня гораздо больше, чем фотографы. Считаю, мы можем многому научиться у художников».

«Моим первым заданием на стажировке в National Geographic было отправиться в округ Ланкастер, штат Пенсильвания, чтобы освещать голландский фестиваль. «Попробуй сделать несколько фотографий амишей, если сможешь», — сказал Гилка. Похоже, в журнале была законченная рукопись об общине амишей, но не было иллюстраций. Он забыл упомянуть, что ранее отправил в Пенсильванию штатного фотографа, который вернулся ни с чем. Он потерпел неудачу из-за того, что сразу пошел к амишскому епископу и попросил разрешения на съемку, а епископ сделал то, что делают епископы, — сказал «нет».

Я пошел другим путем. Ездил по проселочным дорогам, знакомился с фермерами-амишами, многие отказывали мне. В конце концов нашел того, кто позволил мне сфотографировать его семью и их образ жизни. Мое первое задание продолжалось большую часть лета и вплоть до осени 1964 года. Однажды пасмурным днем фермер, которого я снимал в поле, привел своего сына, чтобы тот показал мне свою морскую свинку. Портрет мальчика и его питомца стал главным в статье об амишах, опубликованной в августовском номере 1965 года.

Некоторые говорят мне, что эта история повернула National Geographic в новом направлении — в сторону материалов с более доверительным взглядом на людей и мир вокруг. До этого журнал, как сказал мой коллега Дэвид Алан Харви, был полон благопристойных семей в красных свитерах, рекламно глазеющих на Ниагарский водопад».

Видео: Уильям Альберт Аллард о том, каково это — быть фотографом National Geographic и что помогает ему создавать такие замечательные снимки.