Какие есть рассказы у Пушкина?

Мой прадед Александр Соколов, бородатый многодетный старообрядец, вдовец из деревни Соколовка Мишкинского района Курганской волости, был репрессирован по доносу в начале тридцатых годов, (нанимал батраков, поскольку в большом семействе были одни дочери). И 10 лет своей крестьянской жизни он валил лес где-то в тайге, впоследствии описывая совою жизнь в лагере и окружающую обстановку только тремя словами: "В небо дыра". То есть кругом тайга и увидеть небо можно было, только подняв голову вверх. А может эта дыра и виделась многим единственным выходом...

Он был уже не молод, но умудрился выжить и вернуться... Отыскать, уже в другом регионе, свою ставшую совсем взрослой младшую дочь, которая подростком сбежала с бабушкой из деревни в ночь ареста, и о судьбе которой он ничего не знал... Чтобы сказать ей это: "В небо дыра"... Чтобы прижать к себе...

Солженицын - один из самых уважаемых мною соотечественников, впрочем, как и Шаламов, и все, оставившие свидетельства. Благодаря их книгам, я хотя бы что-то способна понять... Нижеспорящим товарищам советую сначала прочитать "Архипелаг ГУЛАГ", а потом за доказательствами - в Музей памяти жертв политических репрессий «Память Колымы» в поселке Ягодное неподалеку от города Магадана. Музей располагает документальными доказательствами фактов, изложенных в книгах Солженицына.

Однажды царь Салтан подслушал разговор трех сестер, они говорил о том, что сделали бы, если бы стали царицами. И царь женился на той, которая обещала родить ему богатыря. Затем царь уехал, а когда царица родила мальчика Гвидона, завистливые сестры написали ему, что она родила не ребенка, а неведому зверушку. Царь приказал посадить царицу и ребенка в бочку и пустить в море. Море вынесло бочку на берег, между тем царевич вырос и, сломав бочку, выбрался с матерью наружу. Потом он спас лебедь от коршуна, эта лебедь оказалась волшебной и царевич стал правителем на это острове. Но царевич скучал по родине и просил царевну-лебедь обратить его в разных летающих существ, чтобы он смог повидать отца. Там он слушал гостей и купцов во дворце, которые рассказывали царю о чудесном острове и правителе Гвидоне. Но злые сестры царицы каждый раз отговаривают царя Салтана ехать на остров, рассказывая о других диковинках. Затем царевич просит лебедь, как сделать так, чтобы эти чудесные вещи появились на его острове, в итоге лебедь помогает ему в этом. А сама царевна-лебедь оказалась девушкой, которая просто превращалась в лебедь и Гвидон на ней женился. На остров три раза прибывали торговые купцы, которые, насмотревшись чудес на острове молодого царевича, рассказали об этом царю Салтану. Царь Салтан отправился на остров Гвидона, к своему удивлению он узнал в царице свою жену, а в царевиче - сына.

Думаю, следующая цитата (которую у нас любят обрывать на середине) даёт исчерпывающий ответ

"Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство. Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? если царь даст мне слободу, то я месяца не останусь. Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские театры и <бордели> — то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-ой песне «Онегина» я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дарование приметно — услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится — ай да умница." (Из письма Вяземскому, 27 мая 1826)

Александр Сергеевич Пушкин — известный русский поэт, писатель, сказочник. «У лукоморья дуб зеленый...», «Сказку о рыбаке и рыбке», «Сказку о царе Салтане» написал именно Пушкин. За всю свою жизнь он стал автором более 800 произведений. В детстве он много читал и слушал сказки бабушки и няни, а потом тоже стал придумывать сказки, в которых много чудес и волшебства.
Свою первую поэму он создал, когда был маленьким и еще нигде не учился. Но старшая сестра рассмеялась, слушая его, и юный Пушкин в отчаянии бросил поэму в печь. Когда он учился в Лицее, его стихи стали печатать взрослые журналы, хотя ему было только 15 лет. Пушкин знал много языков: французский, английский, итальянский, испанский, польский, чешский, древнееврейский язык, и только немецкий ему не давался.
Жизнь Пушкина трагически оборвалась в январе 1837 года, когда, защищая свою честь, он вышел на дуэльный поединок и был смертельно ранен. Ему было всего 37 лет. В те дни писатель Владимир Одоевский точно заметил: «Солнце нашей поэзии закатилось».

Пушкин — поэт большей частью национальный. Он значит бесконечно много для русской литературы, и почти ничего за ее пределами. Как следствие — и эмоции, с ним связанные, чаще всего не литературные, а националистические, и находящиеся в зависимости от знания истории литературы в целом.

В русской литературе Пушкин — примерный аналог Адама Мицкевича в польской, которого на родине тоже иногда называют самым великим и талантливым поэтом в истории. Кто-нибудь здесь читал Адама Мицкевича?

Давайте посмотрим, что представляла собой светская литература на момент появления Пушкина. В западном каноне после античности есть два главных поэта: это Шекспир и Данте. Данте фактически основал национальную итальянскую литературу тем, что начал писать на разговорном итальянском вместо латыни. Примерно то же имеют в виду, когда говорят, что Пушкин создал литературный русский — и для русской литературы своего времени это был своеобразный полет Гагарина — но для итальянцев он произошел в 14-м веке.

Аналогичным образом, Шекспир был наибольшим прорывом психологической светской литературы относительно всего, написанного в западной литературе на тот момент — и опять же, Пушкин совершил аналогичный прорыв для русской литературы. Но в английском этот процесс начался даже не с Шекспира, а с Чосера, то есть тоже в 14-м веке, и помимо них к моменту творческого расцвета Пушкина в английской литературе были Спенсер, Джон Донн, Мильтон, Поуп, Блейк, Вордсворт и, извиняюсь, главный объект неистового всеевропейского и в том числе пушкинского дроча шестой барон Джордж Гордон Ноэл-Байрон.

Теперь я отдельно подчеркну, что привожу здесь авторов международного влияния только из двух стран. То есть, Германии, Франции и Испании мы, например, вообще даже не касались.

Иными словами, Пушкин, которого мы ценим за прорыв в языке и прорыв в содержании, пришел в мир, наполненный литературой, совершившей этот прорыв много веков назад. Где светская литература на разговорном языке не была ничем новым, и на которой Пушкин собственно и учился писать сам. Это не умаляет его таланта как такового, но когда вокруг все уже изобрели колесо, сделать собственное — не достижение.

Спорить о талантах довольно бессмысленно, поскольку у таланта нет определения, и каждый подставляет туда что хочет. Но у поэтов есть объективно существующее влияние, даже если его трудно измерить. Это не столько влияние на рядовых людей, в своём начальном кругозоре целиком зависимых от школьной программы, сколько влияние на других поэтов и внимание исследователей. К примеру, на JSTOR Пушкину посвящено двадцать тысяч исследований — примерно столько же, сколько посвящено Сапфо, оставившей нам только 650 сохранившихся строк и всего одно целое стихотворение. “Евгений Онегин” насчитывает суммарно меньше пятидесяти переводов — “Божественная комедия” более семисот. Что же до разницы влияния Пушкина и Шекспира, она иллюстрируется уже тем, что в русской Википедии есть статья о влиянии Шекспира и нет статьи о влиянии Пушкина. И так далее.

Опять же, все это не значит, что Пушкин не был новатором в своем роде — в частности, Пушкин написал самую убедительную антитезу европейскому романтизму, и вместе с другими подвел фундамент для будущей реалистической прозы.

Но в масштабах мира Пушкин это фигура поздняя и локальная, в какой-то степени интересная для истории европейской литературы, но больше как историческое и меньше как поэтическое явление. Если бы Пушкин не был переведен по сей день, мировая литература ничего бы не потеряла, потому что нельзя указать ни одного крупного нерусского поэта или писателя, работавшего под прямым влиянием Пушкина. В масштабах мира Пушкин даже не самый читаемый русский поэт — русскую поэзию знают по Маяковскому, Ахматовой, Бродскому и Мандельштаму, и их влияние на других мировых авторов намного более ощутимо.

И поскольку у многих это почему-то вызывает истерику, давайте я скажу прямо: это не плохо. Пушкину не нужно быть поэтом мирового влияния чтобы быть прославленным на родине. Пушкину также не нужно быть поэтом мирового влияния чтобы позволить лично вам чувствать за него национальную гордость. Мировое влияние поэта вообще не обязано коррелировать с чьими-то личными предпочтениями — если бы оно коррелировало, все бы поголовно читали Уитмена и Целана — но оно должно коррелировать с адекватными представлениями об истории литературы, и о положении в ней конкретного автора.

Потому что народная любовь к Пушкину имеет только частичное отношение к Пушкину как поэту. Среди других русских писателей Пушкин всегда был значимой, водораздельной фигурой — но это не значит что его читали обычные люди. Уровень грамотности населения в 1900-м всё еще был ниже 30%, даже на европейской территории России, и подтянулся к 50% только к середине 20-х, когда печать была уже полностью политизирована.

Иными словами, Пушкин не был избран национальным поэтом потому что он был читаем и ценим неким большинством, или даже меньшинством русскоязычного населения. Вступление Пушкина в национальный миф имеет происхождение, и даже конкретную дату: он был объявлен таковым постановлением ВЦИК СССР к юбилею 1937-го года, и стал инструментом сталинского имперского разворота. То есть, если вы сегодня чувствуете, что Пушкин это нечто "самое русское", то эта мысль вам не принадлежит, она всего лишь унаследована вами от длинной цепочки предшественников, и по приказу свыше.

На практике, народная любовь принадлежит обычному китчу: сообщество Пушкина вконтаке более чем в два раза уступает в подписчиках сообществу Ах Астаховой — наглядная демонстрация того, что люди говорят что любят, и что они любят на самом деле.

Так что проблема не в Пушкине и его таланте. Проблема в навязанных представлениях о нём как о чем-то отдельном и независимом, гении-всесоздателе русской души — и в том, что они лишают человека способности нормально читать, отделять образ великого поэта в своей голове от реальной истории литературы — не только чужой, но и своей собственной.