Здесь стоит прежде понять, когда умер Иуда: до распятия Господа Иисуса, или после? Если после, тогда его не было в аду, когда туда сошел Господь.
Написано:
"Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам... ... И бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился" (Мф. 27,3-5).
Как видно из Писания, Иуда увидел, что Христос осужден, вероятно здесь речь идет о распятии Господа Иисуса, именно после этого сказано о раскаянии Иуды. Так же в Деяниях святых Апостолов сказано что он умер позже, низринувшись и расселось чрево его.
Блаженный Фиофелакт так обьясняет это:
Знай к тому же и то, что Иуда надел себе на шею петлю, повесившись на каком-то дереве, но так как дерево наклонилось, то он остался жив, ибо Бог хотел сохранить его или для покаяния, или же в посмех и поношение. Ибо говорят, что он впал в водяную болезнь, так что там, где свободно проходила колесница, он не мог пройти, а впоследствии, упавши ниц, разорвался, или «проседеся», как говорит Лука в Деяниях: "но приобрел землю неправедною мздою, и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его;
и это сделалось известно всем жителям Иерусалима, так что земля та на отечественном их наречии названа Акелдама, то есть земля крови" (Деян. 1, 18-19).
Иуда не умер в петле, но жил еще и потом; так как был захвачен прежде, чем удавился. Об этом яснее рассказывает Папий, ученик Иоанна, в четвертой книге изъяснения словес Господних; он говорит так: «великий пример нечестия представлял в этом мире Иуда, тело которого распухло до такой степени, что он не мог проходить там, где могла проезжать повозка, и не только сам не мог проходить, но даже и одна голова его. Веки глаз его настолько, говорят, вспухли, что он вовсе не мог видеть света; а самых глаз его невозможно было видеть даже посредством медицинской диоптры: так глубоко находились они от внешней поверхности… После больших мучений и терзаний он умер, говорят, в своем селе; и село это остается пустым и необитаемым даже доныне; даже доныне невозможно никому пройти по этому месту, не зажав руками ноздрей. Таково зловоние, которое сообщилось от его тела и земле» (блж. Фиофилакт Болгарский)