Большую часть в структуре экспорта в России сейчас занимают — минеральные продукты, нефть, газ, металлы и сельское хозяйство. Как структура российского экспорта изменится к 2030 году, спрашивает Греф на завтраке «Сбера» по ходу дискуссии под названием «Мост в будущее».
Вот что отвечали его гости:
Максим Решетников, министр экономики — давайте будем мечтать о чем угодно, но планировать, исходя из реальности.
Дмитрий Чернышенко, вице-премьер (курирует IT) — госпрограмма технологического развития составляет 1,2 трлн рублей в год, но конверсия этих денег в патенты правительство не устраивает. Надо понимать, что мы обречены на то, что любая технология, которую мы масштабируем, должна быть нацелена на экспорт. И здесь у нас будет конкуренция с мировыми компаниями, которые нас обогнали на несколько поколений. В этом будет главный вызов для изменения структуры экспорта российской экономики. Но Чернышенко настроен оптимистично.
Андрей Макаров, глава бюджетного комитета Госдумы — структурная модернизация экономики будет, тут даже вопросов, она произойдет со 100%-ной вероятностью (видимо, имеется в виду нефтяное эмбарго против России). Вопрос какой она будет — это будет модернизация или деградация? Мы уже знаем, что Lada Granta без всего будет стоить дороже, чем Lada Granta c полным функционалом. Это у нас называется теперь «упрощение». Если мы пойдем по пути упрощения — это будет деградация. Главная проблема — у нас в стране никто ни за что не отвечает. Напомню, у нас в стране была программа модернизации — с 2014 по 2021 год, помните? Можно спросить у [министра финансов Антона] Силуанова, сколько денег мы уже потратили на импортозамещение. Как мы поднимали локализацию? Привезли станок из Китая, покрасили его здесь — вот и локализация. Мы по-прежнему отчитываемся планами. Закончил Макаров цитатой Рейгана о том, что госуправление — это не решение проблемы, это и есть проблема.
Борис Титов, бизнес-омбудсмен — двигаться вперед можно только за счет бизнеса, не дай бог окунуться в директивную экономику. И хорошо, конечно, рассуждать, что будет в 2030 году, но большая часть предприятий может просто не выжить уже сейчас. В нашем опросе 87% предпринимателей признались, что затронуты санкциями, это — разрыв цепочек, прямое ограничение импорта (просто не грузят!), контейнеры найти невозможно и они очень подорожали, сложнейшая проблема международных расчетов (все перешли на предоплату, платежи в основных валютах занимают месяцы). Когда-то все наладим, конечно — будет у нас и Coca-Cola через параллельный импорт и чиллеры, но надо понимать, что все это будет стоить дороже, поэтому конкурентоспособность нашего экспорта будет ниже — даже леса, даже металла. А если хотите помочь прямо сейчас (обращаясь к правительству): 40% респондентов отмечают дефицит оборотных средств. Сегодня надо субсидировать. Должны быть нулевые ставки при закупке оборудования из-за рубежа, госгарантии на тело кредита, поддержка занятости и супер-мягкая кредитно-денежная политика, QE. А еще 56% респондентов Титова ответили, что главное, что мешает импортозамещению — это непредсказуемость политики государства.
Антон Силуанов, министр финансов — всем сестрам по серьгам — не получится, ресурсы ограничены. Надо распределять более точечно — и льготы по налогам, и субсидии (сейчас надо стимулировать импорт, помогать импортерам, и мы в этом году 3 трлн рублей выделяем на это, общий расходы бюджета по году будут в итоге не 23 трлн рублей, а 26 трлн). Но постоянно заливать экономику деньгами невозможно. Мы забыли про голландскую болезнь, мы недавно совсем болели этой болезнью. Бюджетное правило нужно, чтобы мы были здоровы.