(1)Вся моя жизнь прошла в Петрограде — Ленинграде — Санкт-Петербурге. (2)Это была длинная жизнь, и хотя я не гожусь в летописцы: я никогда не вела записей и дневника, мало того, я не фиксировала дат и зачастую не запоминала их, — я все же долго наблюдала меняющуюся и движущуюся вокруг меня действительность, которая радовала и угрожала нам, была трагической, тревожной, но и радостной, энергичной, мажорной. (3)Восприятие жизни во многом зависит от характера человека, воспринимающего её или вспоминающего о событиях. (4)Мой брат Юрий Михайлович Лотман «каялся», что остаётся оптимистом, несмотря на то, что исторический опыт требует от него большой объективности в оценке реальности. (5)Так что склонность к оптимизму — наша семейная черта. (6)В день, когда мне исполнилось шесть лет, я, глядя с седьмого этажа из окна нашей квартиры на толпы людей, которые шумели на Знаменской площади, украшали себя бумажными гвоздиками и бантами, а памятник Александру III — красными повязками, спросила папу, правда ли, что эти люди празднуют мой день рождения. (7)Папа посмеялся и сказал, что они отмечают совсем не мой день рождения, а государственный, официальный праздник. (8)Это сообщение немного огорчило меня, так как вид толпы, оформленный и упорядоченный талантливыми художниками русского авангарда, был живописен и привлекателен, и хотелось быть причастной к этому веселью.
(9)Самым гвоздём дней рождения детей были подарки, которые были «интимным», внутрисемейным делом. (10)Подарки готовились заблаговременно и тайно. (11)Они должны были обязательно быть сюрпризами. (12)Дети экономили свои всегда очень скромные личные средства и выбирали подарок с большой тщательностью. (13)Утром в день рождения, пока именинник спал, ему готовили около кровати столик. (14)По большей части он просыпался, так как суета будила его, но тихо лежал, тщательно скрывая, что что-то слышит. (15)На столик ставились цветы, если их можно было купить, клались подарки, весёлые рисунки и шуточные стихи. (16)Просыпаясь, именинник или именинница рассматривали подарки, радовались и восхищались — таков был ритуал. (17)Одним из важнейших компонентов этого ритуала была тайна стоимости подарков, так как для нас, детей, при их покупке цена была предметом забот и огорчений.
(18)Впоследствии, в студенческие годы, на мой день рождения к нам собиралось много молодёжи. (19)Наш дом был на Невском, рядом с Дворцовой площадью. (20)И уставшие после ноябрьской демонстрации, несколько продрогшие на дожде и ветре мои подруги и товарищи забегали к нам. (21)Девушки спали на сдвинутых кроватях, а парни, собравшись в другой комнате вокруг школьника Юры, потрясали квартиру гомерическим хохотом. (22)Юра рассказывал, «о чём говорят в школе» — это была смесь анекдотов (часто весьма солёных), шуток и школьных происшествий. (23)Кто же предполагал тогда, что Юра — просто очень талантливый рассказчик? (24)Студенты думали: «Мы взрослые, серьёзные люди, а эти школьники — такие озорники!» (25)Потом были очень весёлые шарады.
(26)Наша семья была очень дружной. (27)Отношение родителей к детям, которых было по тем временам не так просто прокормить (нас было четверо), было непринужденным, но продуманным и ровным. (28)Ссоры никак не поощрялись: на попытки ябедничать отец возражал: «Доносчику — первый кнут». (29)Во все тяжёлые моменты жизни семья была для нас опорой, прибежищем и ориентиром. (30)Отношение к семье было для нас нравственной основой. (31)Впоследствии наше уважение к университетским учителям впрямую опиралось на отношение к родителям. (32)Так, например, моя глубокая симпатия к Павлу Наумовичу Беркову, профессору, лекции которого я слушала, отчасти укреплялась тем, что он казался мне похожим на отца. (33)Элемент подобной теплоты был у нас и в отношении к другому нашему профессору — Владимиру Яковлевичу Проппу, и ко многим другим. (34)При любом характере исторического развития в жизни много прекрасного, и где-то в глубине души у нас постоянно присутствовала стихийная вера в человека и в то, что нас окружают добрые люди, которые создали всё хорошее вокруг нас, всё, что мы любили: Эрмитаж, Русский музей (который наш папа называл музеем Александра III), филармонию, мосты через Неву, Невский проспект и кино «Светлая лента» против нашего дома. (35)Конечно, не всегда подобное мировоззрение соответствовало общему настроению. (36)Может быть, этот скрытый оптимизм придавал нашим представлениям об окружающем некоторую долю своеобразия. (37)У нас был свой, семейный, взгляд на законы человеческих отношений. (38)Признаки сохранения этих основ человеческой жизни мы постоянно замечали в общении с людьми.
(Л. М. Лотман*)
*Лидия Михайловна Лотман (1917—2011) — советский и российский
литературовед, исследователь русской литературы XIX века.