Была премия Game Awards, это был первый раз, когда мы вышли с Иллюзионом на большую сцену перед тысячной аудиторией. И я тогда услышал вот этот рокот удивления, который раскатился по залу, и тогда я почувствовал мурашки удовольствия от катарсиса. Я подумал: «Наверное, это тот жанр, которым я действительно хочу заниматься». Потому что тот кайф, который я получил в эту секунду, когда я увидел вот эту толпу удивления, почувствовал вот эту мощную энергетику. Я понял, что хочу дарить людям именно эти ощущения.
На самом деле, когда мы начали заниматься иллюзией, иллюзионным жанром, мы поставили перед собой задачу не просто удивить зрителя, вызвать у него смех, а вызвать у него сопереживания героям, которые на сцене, поэтому безусловно, чтобы вызвать сопереживание, нужно делать опасные трюки. Поэтому с нами работает команда каскадеров, которая работает над блокбастерами отечественного производства, работает уже много лет и каждый из нас, тем не менее, несмотря на то, что мы работаем с каскадерами, каждый из нас получал действительно, страшные травмы: и ломали ноги и руки, и горели, и все на свете.
Могу рассказать, кстати говоря, что в программе «Что? Где? Когда?», когда мы делали сожжение, тогда у нас не было никаких каскадеров, мы все делали, что называется, на коленках, в прямом смысле этого слова, и, чуть-чуть открою секрет, конечно, мы спрятались как бы в безопасное место, чтобы огонь нас не сжег, чтобы мы не сгорели. И вот, когда мы в этом месте плотно так, прижавшись друг к другу находились, Илья начал кричать, что у него горит нога. А мы понимаем, что эфир, камеры снимают, и мы не можем выбраться из этого секретного места, поэтому должны лежать там до последнего. А он уже кричит: «Все! Ребята, у меня горит нога, горит». А я его не вижу, я от него отвернут, меня прижала металлическая дверца и она начинает накаляться от температуры огня. Я понимаю, что Илья здесь кричит «Я горю, я горю». Мне становится страшно, и я к нему поворачиваюсь, и кожица с носа так аккуратненько прилипает к раскаленному металлу. Это самый такой минимум, это самая маленькая травма, которую мы получили. А так, были трюки, когда я повторил трюк Гарри Гудини, которого подвешивали вверх ногами и он освобождался из смирительной рубашки в таком положении, это очень тяжело. И мы решили усилить эффект. И я освобождался в центре металлического капкана. И получилось так, что однажды, выполняя этот трюк уже трехсотый, наверное, раз, я не рассчитал время. И, когда уже выпрыгивал из капкана, я попал в его челюсть, в его зубья. Капкан отрывает мне кусок руки, сбивая меня в полете, таким образом, я лечу неаккуратно, приземляюсь на левую руку, ломаю ее, то есть от правой мне оторвали кусок, приземляюсь на левую, ломаю. Трюк стоит где-то в середине программы, впереди еще прилично трюков и я, чтобы не было шока и боязни остановить шоу, я не смотрю, что у меня с рукой. Я вижу просто окровавленный, порванный рукав. Я его прячу от зрителей, чтобы поаплодировали. Забегаю за кулисы выхватываю куртку у одного из членов нашей команды, одеваю на себя и продолжаю шоу. Только уже после, когда шоу закончилось, я зашел за кулисы, снял куртку, увидел, что там все очень ужасно. Слава Богу, там через дорогу был травмопункт, и я побежал бегом туда, мне наложили 6 швов, какой-то жгут на левую руку, которая была сломана, и обезболивающее. И мне пришлось в таком состоянии отработать еще 20 концертов. Это было ужасно.
Вообще опасно на сцене порой бывает. Например, Крокус, наш первый Крокус — 6 тысяч зрителей, полный аншлаг — и на втором номере Илья просто неаккуратно спрыгивает с иллюзионного стола и ломает себе ногу. Ну просто нога висит. Вот это было ужасно. Мы сделали паузу на 5 минут. Илью унесли, врачи унесли со сцены. Мы с Андреем быстренько собрались, Андрей в слезах, я в шоке, всех собрал, говорю: «Ребята, вперед и с песней. Надо, надо выходить из ситуации. Мы не можем отменить концерт». Быстро собрались, так получилось, что у нас один номер был под вопросом, остальные номера мы же знаем, что как делать. Пришлось Илью в каких-то номерах подменять, но был один номер такой, достаточно сложный, где Илью подменить практически невозможно: Илья поет песню, Андрей танцует с девушкой, она у него улетает, а я играю на рояле. И мы вспомнили, что у нас в зале сидит Сосо Павлиашвили, а буквально месяц назад у него был юбилей в крокусе, и где он пел песню «Белая фата» и мы делали этот номер. И я говорю: «Срочно, администратор, бегите к Сосо, разговаривайте, договаривайтесь, уверен, что поможет». И, действительно, Сосо согласился, тут же нашли его фонограмму, он вышел, спел, номер состоялся, он поддержал крепким рукопожатием, сказал: «Парни, молодцы, собрались, мы с вами, мы вас поддерживаем». И в общем-то шоу состоялось, благодаря таким людям, которые без пафоса, которые настоящие артисты. Это реально настоящие профессионалы, настоящие артисты, которых нужно уважать.
С игры в секу или трыньку.