№ 15

15.

Олонецкія Епархіальныя Вѣдомости.

361.

Всю эту тяготу своей братіи онъ безропотно несъ какъ крестъ, возложенный на него Самимъ Господомъ. Мало того, онъ всею душею любилъ свою братію. Разумѣется бывали и исключенія, но эти исключенія относились только къ пьяницамъ и лѣнтяямъ. Дѣйствительно почившій о. Архимандритъ, при всей своей любви къ людямъ, не особенно-то долюбливалъ пьяницъ и лѣнтяевъ. И если не всѣхъ ихъ выпроваживалъ за ворота, то это происходило исключительно отъ его чрезмѣрной любви къ людямъ, отъ его необыкновенно мягкаго и гуманна-

го характера. Не смотря на свое крестьянское происхожденіе, онъ облздалъ свѣтлой и возвышенной душой. И во всемъ существѣ его свѣтились наилучшія и возвышенныя благородныя черты. Словомъ, онъ былъ преисполненъ внутренняго благородства. Какъ и вообще всѣ смертные люди, отецъ Архимандритъ имѣлъ также и нѣкоторыя особенности и странности въ своемъ характерѣ, но только въ высшей степени симпатичныя. Онъ, напримѣръ, очень любилъ высоко цѣнить трудъ и награждать всякаго трудящагося, а для поощренія имѣлъ обыкновеніе чѣмъ нибудь его награждать. Награжденіе у насъ, конечно, общеизвѣстное: лишняя порція чаю, фунтъ или нѣсколько сахару, связка баранковъ, въ рѣдкомъ случаѣ-вещи. Но награждая, онъ огорчался, когда кто по какимъ либо причинамъ отъ его пагражденія отказывался. Приведу здѣсь два таковыхъ примѣра изъ личныхъ собственныхъ моихъ воспомипаній. Это было очень давно. Я былъ тогда письмоводителемъ, И надо сказать правду: отецъ Архимандритъ въ то именно время очень меня любилъ и жаловалъ. И вотъ, однажды, является ко мнѣ въ канцелярію почившій отецъ Архимандритъ съ работой, и, въ то-же время, держитъ въ рукахъ нѣчто для меня въ даръ. Я тогда не зналъ еще этой его черты въ характерѣ, и, по свойственной мнѣ скромности, очень долго отказывался отъ его дара, не смотря на его упрашиванія. Но наконецъ это его глубоко огорчило, и онъ, какъ-бы съ обидою, проговорилъ: «вѣдь вотъ ты какой гордецъ». Настоятель къ тебѣ относится со всей любовію!... Услышавъ это, я палъ къ нему въ ноги и сказалъ: «простите, Батюшка! я поступилъ такъ по неразумѣнію», и взялъ отъ него изъ рукъ то, что онъ мнѣ