№ 2, 4 января

осле храма идем на псарню. Елозит по полю снежок. В собачьей гостинице стоит такой лай, будто им за это приплачивают. В вольерах -- 32 разномастных пса бойцовской породы. Они бросаются на изгородь, щелкают клыкастой пастью, а глаза такие добрые-добрые. Просто работа у них такая -- кусать чужаков. Часто ими оказываются грибники. Но сейчас зима, и развлечений у собак поубавилось.

Выпускают псинку на разминку.

Гадальный салон

Осторожно: Святки!

Святки… В сердце гадалки - трепет! В салоне - наплыв посетительниц, и они приходят отнюдь не зря. Все знают, что именно в эти дни нужно гадать на будущего супруга, но сами, увы, разучились. Ате, кто знает, как это делается, находятся в затруднении, ведь святочные гадания хороши для деревни. Как быть с ними в городе?

от, к примеру, определитель характера будущего супруга: надо зайти в темный сарай, в котором хранятся дрова, и наугад взять одно поленце. Если окажется гладкое - муж будет тихий да скромный, если же суковатое или кривое, то и характер у него будет с вывихом. Не дай Бог занозишься - бить будет. А теперь вопрос на засыпку: как в московской квартире найти дровяной сарай?

По счастью, некоторые гадания можно подогнать под урбанистические условия. Как, к примеру, раньше определяли имя будущего супруга? Вывешивали за окно щетку и ждали, пока кто-нибудь ее не коснется. У того, кто это сделает, спрашивали имя и считали, что это и есть имя суженого. Хорошее гадание, но не без побочного действия: немало девиц, сидючи бессонными ночами под дверью в ожидании заветного скреба, простужались. Теперь все проще: достаточно включить радиоприемник или телевизор, предварительно загадав, и первое услышанное мужское имя - оно самое. Правда, нельзя исключить, что оно окажется чем-то вроде «Амокаши» или

ВЗГЛЯД И НЕЧТО

«Рютаро», ну да чего не бывает. Зато не нужно долго ждать.

Одно из самых свирепых гаданий - со скорлупками. Берутся грецкие орехи, аккуратно раскалываются на две половинки, все лишнее выедается, а в оставшуюся скорлупу ставится огрызок свечи, желательно поменьше. Свеча зажигается, и скорлупка спускается на воду. Если свеча девушки прогорела раньше, чем свечи подруг, то она и замуж раньше выйдет. А если у девушки кривые руки и она по собственному ротозейству допустила потопление своего свече-дредноута, то погибать ей незамужнею (в каком возрасте, правда, не указано - может быть, ей уже и за что будет). Действительно, кому она нужна с такими кривыми руками?

Некоторые особо настырные де-

Крестовый поход

Смоленско-Зосимова пустынь, попросту - мужской монастырь, набирается около 70 процентов. Самые сознательные и находится на территории воинской инженерной части близ высоко обученные рекруты. поселка Арсаки. 130 километров от Москвы. Остальные 30 - офицеры и гражданские «безбожники». Последних, говорят, частенько перековывают на церковный лад. Бывает и наоборот. Семинаристы оттаивают от своих убеждений.

Храмов, монастырей и церквей с военной родословной по России тьма-тьмущая. Но Смоленско-Зосимова пустынь интереснее всех. Здесь служат призывники из духовных семинарий, семей священнослужителей. Святого воинства

Неуставные отношения

со Всевышним

ы идем по заснеженной дороге новном из Московской и Владимир-

в храм. Бывший армейский клуб. В 1992 году церкви удалось вернуть свое имущество. Наскоро организовали приход. Наладили службу. Устроили подсобное хозяйство. (Кое-чем подсобили военные соседи.) Но с ремонтом и реставрацией храма как-то не заладилось. Спонсоры есть. Да денег мало дают.

Командиры так и лучатся от удовольствия. Дедовщины нет. Верующий солдат очень дисциплинирован. Никогда не уснет на посту. Никаких прочих ЧП тоже можно не опасаться. Внутри тепло и просторно. Стены в Религия возвышает дух человека. проплешинах сбитой штукатурки. Уб(Впрочем, я уже заговариваюсь.) ранство скудное, но расставлено со В обмен на хорошую службу офицеры не препятствуют солдатам поНам объясняют, что в воскресные сещать храм, принимать участие в дни в храме ни вздохнуть, ни процерковных служениях и праздниках. столкнуться. Дозволяют совершать вечернюю и утреннюю молитвы в казарме.

вкусом.

Идет служба. Молятся старики и старушки. Все как везде. Даже не верится, что монастырь стоит на территории воинской части, окрученной тремя рядами колючки, истыканной смотровыми вышками и дотами.

Долго стоять трудно. Присаживаюсь на скамеечку подле стены. Мимо шелестит сутаной священник. Бросил мне на ходу, что в церкви не сидят, проследил за тем, чтобы я встал, прошел мимо, уселся на другом краю длинной скамьи и стал поковыривать в носу.

жой монастырь не ходят.

Группа солдат (в форме 43-го года выпуска) поет известный христианский шлягер: «Господи, помилуй». (Куплет поется с частотой пулеметной очереди с замедлением в конце.)

Поразительный контраст. Сегодня утром были стрельбы. Певцы (не иначе, как во славу Божью) пуляли по мишеням из автоматов. Старались поразить условного врага в грудину. Теперь поют в храме. Все помыслы

о Боге.

Впрочем, православная церковь не возбраняет защищать Отечество с оружием в руках. И это не единственное удобство религии. Известно, что путник (странник) может не поститься. Достаточно убедить себя, что служба в армии - - странствие, и мо-

жешь есть и не давиться.

Мимо колонн храма, в провалах мрака, шмыгают туда-сюда тени священнослужителей. Что-то уносят, приносят. По временам выныривает священник, одымляет всех кадилом и снова заныривает в темноту. Порхает под куполом плавное пе-

ние.

Вздыхаю. Со своим уставом в чу-

Отворачиваюсь и смотрю на хор.

прогуливаясь по части, заглядываю солдатам в глаза. Ни в одном взгляде не видел затравленности, подавленности. Тому есть причины. Воинство призвано в ос-

ской областей. Служба близ дома - не в тягость. Спасает и воспитание. Ни один верующий не станет глумиться над товарищем.

Столкновение двух миров (военного и церковного) вреда не приносит. Они ладно дополняют друг друга, оборачиваясь чем-то новым и свежим, с подлинной душой.

На присяге, после военной церемонии, верующие читают Евангелие. Приносят клятву Богу. Батюшка окропляет солдат святой водой и подносит крест для поцелуя.

Вспоминаются далекие царские времена.

Глядя на лик Христа, пришел к мысли, что солдаты нарушают устав только в одном случае -- общаются с Богом, минуя непосредственных начальников. И сейчас кто-то, может быть, просит Господа повлиять на командира, чтоб поскорее дал отпуск.

Находясь в сей армейско-церковной обители, я иногда поглядываю тайком на свое седалище - не болтается ли хвост?

Пути Господни неисповедимы.

Если приглядеться -- действитель-

но узнаешь знакомые черты. военные и монастырские живут

чуточку замкнуто от остального мира. Офицеры, солдаты, монахи обитают на одной огороженной территории. Жилой городок и детский садик -- здесь же.

Священнослужители ведут в садике уроки богословия. Заходят в казармы для бесед на духовные темы.

Солдаты находят себе невест среди семей военных. Даже дискотеки по субботам про-

водят.

Чем не служба, чем не жизнь? Здешние поговаривают, что такие части в России -- не редкость. Но что-то не слышно о них. Или скромность, или секретность? Как-то в разговоре один из офицеров посетовал: таким положением могут быть недовольны мусульмане. Их в России тоже немало

Так как же быть? - спрашиваю.

Мечети возводить? - Дайте нам сначала храм построить, встать на ноги, а уж потом будем думать о мечетях. Тем более что в части еще не было ни одного мусульманина.

ВЕЧЕРНЯЯ

Алексей ОВЕРЧУК

Фото Александра БОРИСОВА и Владимира СМОЛЯКОВА

HE TO

Собака очумело носится по двору. Радуется свободе. Потом садится рядом с хозяином. Добродушно выслушивает порцию нравоучений по собачьей этике и благодарно облизывает ему руку. Начинается тренировка.

Солдат надевает толстенный «нарукавник» и всячески корчит из себя нарушителя. Забавное зрелище. Хозяин науськивает клыкастую «собачонку». Она с радостью вгрызается в руку. Рычит, помогает себе лапами.

Всем весело. Время летит.

Настает час ужина. По-зимнему быстро темнеет. Мороз крепчает. Хрум-

кает под ногами дорога. Кружит поземка. Столовую нахожу интуитивно. Из дверей дома тянет уютом и теплом. По армейским меркам столовая необычна. Навалом хлеба. Хочешь - черный, хочешь - белый. Еды вдоволь. Накладывают с горкой. Можно попросить добавки и не бояться, что тебя пошлют не по-христиански. Нет привычной толкотни у котел-

ков, не видно голодных глаз.

Какая-то «ненормальная» армия. В части гордятся своим подсобным хозяйством. Да и монастырь при случае помереть не даст. По словам офицеров, монастырские могут предоставить каждодневный стол на 300 человек.

Солдаты снуют с подносами. За столиком -- по четыре человека. Небывалая роскошь. На стенах висят образки. Служи-

вые поворачиваются к ним лицом, кладут на себя кресты и приступают к ужину.

Я вспоминаю, что своим копытцем всегда забываю перекреститься. Становится неловко.

Мне показывают на солдата -- внучатый племянник Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

вушки желают во что бы то ни стало увидеть суженого хотя бы во сне (будто им мало косвенных признаков!). Таким следует напихать под подушку: а) много прутиков, б) гребенку, в) наперсток, г) колоду карт и прошептать соответствующий заговор. Вот из таких-то потом и выходят поклонницы группы «На-на» или (что еще опаснее) Майкла Джексона. По счастью, у большинства девушек память на сны не ахти, и утром они лишь с удивлением взирают на хлам под подушкой.

Но, пожалуй, самое опасное из святочных гаданий… А впрочем, расскажу лучше реальный случай. Иду я как-то по Бибиреву и слышу свист, как будто что-то падает, чувствую сильный удар по левому плечу. Смотрю внимательней - ботинок, здоровый такой, черный, на высоком каблуке. Оглядываюсь, ищу хулигана, чтобы понять, от кого убежать, как вдруг замечаю на балконе седьмого этажа девчушку лет пятнадцати. Радуется, кричит, руками машет, «Куда носком лег?» - спрашивает. Тут мне все стало ясно: это же еще одно святочное гадание! Куда ботинок носком ляжет, там и быть ей замужем, если же к своим воротам лежит, то в этом году не суждено. Оглядываюсь: на право милиция, налево казино, а прямо институт научный… Меня зло и взяло, показала ей на институт - туда, мол, носок кажет. Расстроилась девица - ушла с балкона. Я тоже двинулась, как вдруг слышу сзади характерный шмяк. Это она второй ботинок оприходовала, на этот раз по какому-то дедуле.

Не уподобляйтесь антиобщественной девице, дорогие мои, а в остальном - гадайте. Святки длятся до Крещения, а значит, до 19 января можно не то что на одного - на целый полк супругов нагадать, было бы желание…

Луиза ДРЕЙК

Новая рубрика! Ведущий - Игорь Валетов

МОСКВА

Средство избавления: ?

Перекличка времен

Расхожая истина, что история ничему не учит. Верно. Но верно и другое: история учит того, кто у нее учится. Так что история все же учит. Утешает. И вселяет некоторый оптимизм, ибо сколько учеловечества было возможностей погибнуть, и в частности у России, но ни человечество, ни Россия не погибли. Выжили. Устояли.

Историю можно изучать по-разному: по официальным материалам, по учебникам, по литературе, а можно по сохранившимся дневникам и письмам. И этот частный взгляд на жизнь, на общество, на людей весьма интересен и ценен. Вчитываясь в давно написанные строки, лишний раз убеждаешься в библейской истине: ничто не ново под солнцем. Все когда-то уже было. Войны и страдания. Революции и бунты. Социальные катаклизмы и психологическое напряжение. Нам кажется, что наш жизненный опыт уникален, но это только в рамках текущего момента, а в необъятных сферах вечности… как писал порту-

гальский поэт Камоэнс: О, смена встреч, свиданий и разлук! Ты к цели шел усердным пилигримом, Ты верен был, но все уходит дымом. Ни жертв не ценит время, ни заслуг. Печально? Но жизнь вообще штука невеселая. Философ Ясперс го-

ворил о жизни как о кораблекрушении. Ортега-и-Гассет назвал ее выстрелом в упор. А отечественный поэт-обэриут Александр Введенский в чисто российской манере заметил: Но однако шли года,

Шел туман и ерунда. Строки из дневников и писем (почти 50 лет я собирал эту коллекцию) помогут хоть немного рассеять туман и разобраться в этой ерунде, именуемой жизнью.

в контексте истории

1 января 1895 года писатель Жюль Ренар подводит итоги минув-

шего года в своем «Дневнике»: «…Недостаточно работал… недостаточно бывал на людях… недостаточно читал греческую литературу… недостаточно занимался фехтованием и велосипедом… Все больше и больше становлюсь эгоистом… Слишком много ел, слишком много спал, слишком трусил в грозу. Слишком много расходовал денег: дело не в том, чтобы много зарабатывать, а в том, чтобы мало тратить… Слишком упивался своим сочувствием несчастью других… Слишком присматривался к газетам, надеясь найти там свое имя… Слишком много говорил о Паскале, Монтене, Шекспире и недостаточно читал Шекспира, Монтеня и Паскаля…».

Согласитесь, не каждый из нас так строго спросит с себя, как это сделал Жюль Ренар. Самокритика вообще не в чести в России. Обличать других - вот это по нам. Искать виноватых - увлекательный вид охоты. А, может быть, вначале надо предьявить счет самому себе: а что сделал своими руками или головой для собственной семьи, для России?!

1 января 1918 года в московском дневнике русский писатель Алексей Ремизов записывает:

… С ружьями ходят. Разгоняют. Метель… Идет старик без руки и

повторяет громче и громче: - Наказал Господь! За что?

- Наказал Господь. Справа старуха. … Что говорит?

Да наказал Господь. И погодку плохую послал…».

Алексей Ремизов воспринял октябрьскую революцию как трагический слом тысячелетней российской государственности и культуры. Не захотел увидеть «цветущего сада, который насажали окровавленными руками». В августе 1921 года писатель эмигрировал. Умер в Париже в 1957 году.

1 января 1923 года. Ремизов эмигрировал, а Корней Чуковский остался на родине и записывает в дневнике, который он, кстати, вел на протяжении всей своей долгой жизни, начиная с 13 лет:

«…сижу один и встречаю Новый год с пером в руке, но не горюю: мне мое перо очень дорого - лампа, чернильница, - и сейчас на столе у меня моя милая «Энциклопедия Британника», которую я так нежно люблю. Сколько знаний она мне дала, как она успокоительная и ласкова.".

И далее, через пропуск:

Каталог московских призраков

Дело замурованного студента

Тип призрака: хлипкий, трусливый Особые приметы:

носит при себе зачетку Место появления: Каширское шоссе

Опасность: может быть опасен только для зам деканов

Было лето 1993 года. Делать мне, тогда стажеру-преподавателю, было почти нечего - студенты ушли на каникулы. Оставалась наука, а именно один крайне затянутый эксперимент, в ходе которого неподалеку от установки должен был находиться хотя бы один сведущий человек. Причем и днем, и ночью. Мне, как молодому и неженатому, достались именно ночные дежурства, или «кукования» (на кафедральном жаргоне). В одно из таких дежурств это и произошло.

Примерно около двух ночи в комнату, где я сидел за компьютером, зашел знакомый кот. Ничего необычного в нем не было, за исключением странной способности есть черный хлеб без колбасы, не встреченный мной ни у одного кота ни до, ни после. Однако вместо того, чтобы по своей дурной привычке улечься на клавиатуру и начать мешать мне работать, он уселся на подоконник и стал глядеть в ночь. Вскоре и я обратил внимание, что по парку кто-то бродит. Выглядел «кто-то» неопрятно, даже бомжевато, но голову держал гордо и скорее напоминал студента-теоретика. Он сильно рисковал: на ночь охрана выпускала на территорию института собак, которые, несмотря на отчаянную трусость, искусать могли. Я окликнул его, желая предупредить об опасности.

Он подошел ближе. Он выглядел при-

мерно так, как и должен выглядеть студент-теоретик в конце сессии (даже в руке у него была зачетная книжка зеленого цвета), но взгляд! По взгляду я бы скорее назвал его экспериментатором:

Частный взгляд

Листая дневники и письма

«Пират. Местожительство: улица Трухларжска в Праге. Характер: необычайно агрессивен. Особые приметы: в каждой руке держит по сабле…». Так начинается одна из глав каталога пражских призраков. Читал его и завидовал чехам белой завистью. Ведь если любовь к отеческим гробам - чувство святое, то любовь к отеческим призракам - вдвойне. Это же национальное достояние, его охранять нужно! Но чтобы охранять, сперва нужно переписать. Потому мы решили завести свой каталог - московский и заполнить его с вашей помощью точными и достоверными данными о московским призраках и привидениях. Для затравки расскажу случай, произошедший со мной в годы стажерства в одном славном московском институте

на Каширке…

он пронизывал меня им, как рентгеном. Сказал он примерно следующее: «Меня замуровали. Вы замдек? Мне нужен замдек!…» - и так далее по циклу. Для тех, кто слабо знаком со студенческой жизнью, поясню: замдек - это заместиек для тель декана, самый важный человек д. любого «хвостатого» студента, ибо дает допуски на пересдачу зачетов и экзаменов. Однако нет смысла искать замдека в институте ночью, они люди почтенные и обычно спят в это время суток. Примерно это я и хотел объяснить заблудшемутеоретику, которого - каюсь - принял за пьяного. Но не успел. С котом случилось что-

то

«Вот что такое 40 лет: когда ко мне приходит какой-нибудь человек, я жду, чтоб он скорее ушел. Никакого любопытства к людям. Я ведь прежде был как щенок: каждого прохожего обнюхать и возле каждой тумбы поднять ногу…».

В данном случае не нужно представлять Корнея Ивановича и комментировать записанное им: тут все кристально ясно.

1 января 1926 года -- а это уже выдержка из дневниковых записей Йозефа Геббельса (он тоже любил поверять свои мысли бумаге):

«…По-моему, ужасно, что мы (на-

цисты) и коммунисты колотим друг друга. Где и когда мы сойдемся с руководителями коммунистов?». В Германии подобного идейного братания не произошло. А вот в… тут я вынужден поставить многоточие: пусть домысливают сами читатели. 1 января 1943 года - короткая запись в дневнике Ивана Бунина: «Господи, спаси и помоги».

2 января 1921 года одна дама направила письмо Александру Блоку, в котором жаловалась на одиночество и на бесцельность своего существования. Блок на письме красным карандашом пометил: "Не отвечаю". 2 января 1926 года из Парижа

Марина Цветаева отправляет письмо

Валентину Булгакову: «С Новым годом, дорогой Валентин Федорович! Сергей Яковлевич (муж Цветаевой. - Ю. Б.) желает Вам возвращения в Россию, а я - того же, что себе, - тишины, то есть возможности работать. Это мой давнишний вопль, вопль вопиющего, не в пустыне, а на базаре. Все базарПариж… весь быт - базар… Быт, это не преображенная вещественность. Работать очень трудно: живем вчетвером. Почти никуда не хожу, но приходят. Квартал бедный, дымный, шумный, если бы осталась, переехала за город. Не могу жить без деревьев, а здесь ни кустика. Страдаю за детей…».

Вот вам и Париж! Одно дело - туристский, нарядный, многоцветный. Другое - Париж русских эмигрантов

20-х годов.

Та же эмигрантская тема. 2 января 1937 года Игорь Северянин пишет из Таллина своей бывшей жене Фелиссе Круут:

«…Мяса мы не видим, ни разу не было. Едим ужасающую по безвкусию ревельскую картошку ежедневно… Как только продадим несколько книг, переведу сразу же 3-5 крон. Не задержу ни дня. Я так утомлен, так обескуражен…».

Безвкусная картошка. И это после кихиллюзий!

странное: он напрягся и вдруг без-

3)

Новая рубрика! Ведущий - Юрий Безелянский

ананасов в шампанском - «удивительно вкусно, искристо и остро». Метаморфозы жизни.

Сменим регистр и приведем письмо Софьи Андреевны Толстой. Она пишет сестре, Татьяне Кузьминской, 3 января 1883 года:

«Мы тоже, слава Богу, процветаем и веселимся. Была у нас елка на первый день, потом был спектакль и детский вечер с бантиками, котильоном и проч. у Боянус (ур. Хлюстина). Потом был французский спектакль и большой детский вечер у Тепловых. Было очень хорошо, нарядно и весело… А вчера был самый настоящий бал с оркестром, ужином, генералгубернатором и лучшим московским обществом у Щербатовых… До шести часов утра мы все были на бале. Я очень устала, но нашлись очень приятные дамы: Ермолова и Шереметева, с которыми очень приятно время провела, и тоже смотреть довольно весело…».

И еще из того же письма: «Новый год мы встретили дома, со всей семьей, с шампанским, и было просто, но дружно и весело».

Семья веселилась. А Лев Николаевич? Как заметила в своем дневнике Софья Андреевна: «Все пишет свои евангельские сочинения». Противоречия в семье медленно нарастали и привели в конечном счете к уходу Толстого из Ясной Поляны.

3 января 1918 года. Николай II записывает в Тобольске: «Отрядный комитет стрелков постановил снять с нас погоны. Непостижимо!».

Бедный российский император! В его судьбе многое было непостижимо - начиная с трагедии на Ходынском поле и кончая злоключениями с царскими останками.

Еще раз обратимся к дневнику Корнея Чуковского. Запись от 4 января 1961 года:

«Год начался для литературы ужасно. Из «Октября» вырезали роман Казакевича. Из «Знамени» изъяли роман Василия Гроссмана; из «Нового мира» вырезали Воспоминания Эренбурга о Цветаевой, о Пастернаке и проч.

Неохота писать о языке. Какой тут язык! Недавно одна женщина написала мне: «Вы все пишете, как плохо мы говорим, а почему не напишете, как плохо мы живем…».

Нынешние патриоты считают, что тогда было замечательное время. 1961 год - оттепель закончилась, и снова заморозки. Достаточно поднять документы, почитать дневники и письма того времени - картина прошлого прояснится полностью. Ника-

звучно прыгнул на бродягу. К удивлению кота, да и моему тоже, его лапы не встретили никакого сопротивления там, где у бродяги должна быть грудь. Строго говоря, когда удивленный кот плюхнулся на траву, бродяги уже не было. Он исчез от одного касания кошачьего когтя, причем бесследно. И больше в ту ночь не появлялся; впрочем, и кота я больше не видел.

Все это можно было бы счесть наваждением, объяснимым усталостью после нескольких подряд бессонных ночей. Однако месяца через три, говоря с приятелем-теоретиком, я услышал историю о некоем студенте, который давным-давно провалил зачет по одному из курсов их кафедры. Студент поклялся, что не уйдет из института ни за что… но, видимо, поклялся чем-то не тем и не тому, и это его идиотское пожелание сбылось. А произнесенное призраком слово «замуровали» скорее относилось к принимавшему зачет преподавателю по фамилии Мур (славящемуся, впрочем, добрым нравом). В которой опять-таки есть что-то кошачье…

Если вы, уважаемый читатель, сталкивались в своей истории с чем-то загадочным или призрачным, позвоните ( 256-95-61 ) или напишите (с пометкой «Нечто») в отдел спецтематики, Игорю Валетову - и, вполне возможно, ваша ис-

тория пополнит наш каталог.

Воскресенье, 4 января 1998 года