№ 2

№ 2.

Олонецкія Епархіальныя Вѣдомости.

ховной дѣятельности коихъ въ насъ мы называемъ умомъ, чувствомъ, (при смерти эти всѣ способности: мыслить, чувствовать, желать при облупится лишь кожа -тѣло».

55.

вождѣніемъ насъ останутся,

Итакъ, все, мною разсказанное, истинная правда, и самъ о. Викентій, по милости Божіей, живъ донынѣ. Я долго помучился сомнѣніемъ, разсказывать ли, ибо сказано "не бо врагомъ Твоимъ тайну повѣмъ", и еще: «не мечите бисера» и прочее. Но съ другой стороны знаю, что дѣла Божія открывать позволительно и спасительно, только тайны земного царя надо крѣпко хранить. Если бы всѣ такъ робко вели себя, мы не имѣли бы "патериковъ" и тѣхъ чудныхъ повѣстей, которыми Святая Церковь утѣшаетъ наши маловѣрныя души донынѣ. Никого не заставляю вѣритъ мнѣ: имѣющій уши", т. е. снособный вѣритъ, "да услышитъ". Знаю лишь, что о Викентій не способенъ солгать, ибо онъ іеромонахъ, т. е. священникъ, мужъ смиреннѣйшій, которому едва ли будетъ даже пріятно прочесть въ нечати свое имя. Но я дѣйствую по слоку: "прославляющихъ Мя прославлю". Не слава, милый мой, о Викентій, страшна, но худая слава, какъ ты и самъ училъ меня въ келейныхъ бесѣдахъ. Не слава опасна, но услажденіе, надменіе славою. Также и не поруганіе и побои- страшны, но то когда человѣкъ не хочетъ перенести ихъ съ кротостью и радостью, какъ заповѣдано, но сердится, злится, мстить старается. Вотъ о. Іоаинъ Кронштадскій слава его вселенская, безпримѣрная: портретъ его въ каждой избѣ 100 милліоннаго народа русскаго; однако о. Товинъ не надмезается сею славою оттого, что держится любомудрія цер ковнаго, отеческаго. А въ чемъ состоитъ сіе любомудріе? А въ томъ, чтобы разумѣтъ и помнить «послѣдняя твоя» и моя, то есть, что всѣ «сыны человѣчестіи" сойдутъ "подъ вѣчны своды", и "чей-нибудь ужъ близокъ часъ", какъ сказалъ А. Пушкинъ, имѣвшій на меня вліяніе своею поэзіею во дни моего обращенія. Если бы даже о. Вижентій и воспретилъ мнѣ сказывать о разсказанномъ имъ мнѣ во спасеніе мое и утѣшеніе, то едва ли я бы послушаль его, хотя и признаю, что послушаніе важнѣе и нужнѣе, чѣмъ даже молитва и постъ, безъ: коихъ спастись невозможно. Богу повинокаться надо болѣе, чѣмъ человѣку, и Богу угодно, чтобы свѣтильникъ истины не горѣлъ подъ спудомъ, но былъ поставленъ искусною рубою на свѣщникъ гласности. Что сказалъ мнѣ о. Викентій "на ухо" въ келейной бесѣдѣ, во дни, когда рѣшался роковой вопросъ: "вѣрить или не вѣровать", то есть "быть или не быть", ибо невѣрующій не живетъ, а прозябаетъ животною жизнью (ѣсть, пить и спать не значитъ жить, а лишь тлѣть и истлѣвать, отчего я произошло выраженіе "прожигать жизнь"), -услышанное мною "на ухо", возвѣщаю "съ кровли" Миссіонерскаго Обозрѣнія. Я да же боюсь внутренно стыдиться, робѣть, сказать слово правды, чтобы не постыдился меня Господь Іисусъ предъ ангелами Божіими. Мало вѣрять сердцемъ въ правду, надо исповѣдывать во спасеніе себѣ и другимъ въ слухъ многихъ. Блаженнымъ почитаю себя, что избралъ меня недостойнаго Господь, чтобы исповѣдать дивныя дѣла Божіи. Слава и благодареніе Господу человѣколюбцу, а человѣконенавистнику и "отну лжи" саташѣ срамъ, уничиженіе и мученія вѣчныя, боихъ и я достоинъ, но стараюсь избѣжать ихъ, переплывъ житейское море въ ковчегѣ Святой Церкви. Итакъ, вотъ какому мужу, дивному по кротости и просвѣщенію благодатному -

суждено было отъ Бога обратить мою душу къ вѣрѣ Божіей, научить монашескому дѣланію (углубляться во внутрь себя, гдѣ потаенный сердца человѣкъ) и стать моимъ незабвеннымъ духовнымъ отцомъ, за котораго я до смерти обязанъ молить Бога.