№ 16 Второй выпуск, 27 января

Пятница, 27 января 1995 года

50-летие Великой Победы

очных данных о плененных наших солдатах, офицерах нет и никогда не будет.

Коммунистическая догма не позволяла признавать существование таких «преступлений», «преступников». Была и непосредственная причина секретности: скрыть неудачи первого периода войны, искоренить их из памяти народа. Данные о пленных таились в разделе отчетов «безвозвратные потери» - «пропавшие без вести», Германское командование приводило такую цифру - 5 миллионов 270 тысяч человек. Генеральный штаб Вооруженных Сил России дал впоследствии другую… 4 миллиона 59 тысяч. Эту цифру подтверждает и комиссия генерала Вуда (США) со ссылкой на документы, попавшие в руки американского командования. Более трех четвертей пленных пришлось на 1941-1942 годы, когда наши войска от-

ступали. Надо развеять миф о том, что в ту пору

было очень много перебежчиков. Нет! Бойцы и командиры упорно сражались за родную землю. Подтверждение тому и такой факт. В зоне действий фашистских армий группы «Центр» создали 38 лагерей пленных, Лишь два из них предназначались для перебежчиков и вмещали по 200-400 человек, в остальные, рассчитанные на полторы тысячи каждый, заключали попавших в плен не по своей воле. В дальнейшем мизерное число перебежчиков сошло практически на нет.

Кроме пленных, на оккупированной врагом территории было немногим более 900 тысяч попавших в окружение - - окруженцев. Они вступали в партизанские отряды, разделив их судьбу, в Украинскую повстанческую армию, в Армию Крайову. Некоторые использовались оккупантами в «полиции порядка».

Огромные потери, понесенные Германией

на советском фронте (основная доля ее потерь во Второй мировой войне), заставили фюрера и его генералов искать пополнение не только в своем быстро скудеющем тылу. Важно по возможности точно оценить успехи этой вербовки, чтобы развеять еще один миф, которым Сталин и его окружение пытались хоть как-то оправдать шквал репрессий. Официальных данных нет. Различные публикации расходятся в подсчетах: от 200 тысяч до миллиона советских граждан служили в войсках и полиции Германии в 1941-1945 годах. Современный анализ архивов позволяет утверждать, что пошли в германскую армию и полицию из пленных 165-170 тысяч и 130-135 тысяч из числа жителей оккупированных областей. Кроме того, около 196 тысяч жителей и окруженцев служили в созданных фашистами органах «самоуправления» и карательных органах. «Восточные», г », позднее

«добровольческие» формирования несли ох-

Арестованные

Копию этого письма из проверочно-фильтрационного лагеря № 48 (фамилия автора не сохранилась) генерал Голиков направил заместителю наркома внутренних дел СССР Чернышову. На письме имеется пометка одного из ответственных сотрудников Управления уполномоченного Совнаркома СССР по делам репатриации: «У меня много таких примеров». Письмо приводится почти полностью.

Здесь содержатся люди всех возрастов и национальностей. Все они или были в плену в Румынии, Германии, Финляндии или проживали когда-то на оккупированной территории. Люди, заключенные в эти туберкулезные питомники, годами и месяцами ожидают решения своей судьбы, сидят в заключении без суда, да, пожалуй, и без следствия, Сидит, скажем, человек в лагере шесть месяцев, на седьмой вызывают на допрос. Допрос сняли, опять проходит полгода, вызывают снова, допрашивают. Ослаб человек, не выполнил нормы

оставляется в шахте голодный на вторую смену, вторую не выполнил - на третью, и когда за три смены выполнит норму, тогда его провожают чуть ли не под руки домой.

раннюю, караульную службу в немецком оперативном тылу, использовались как каратели против партизан, мирного населения, при необходимости вводились в бой с частями Красной Армии (эффект таких операций на фронте был невелик). В декабре 1944 -- апреле 1945 годов эти предатели стали основой 1-й и 2-й дивизий Комитета освобождения народов России - … «Русской освободительной армии» (РOA).

Подчеркнем, тем не менее: измена одних, тем более столь незначительной в сравнении с остальными части людей, ни в коей мере не может ни объяснить, ни оправдать нака-

зания других. А наказание было жесточайшим, двойным: на чужбине и дома. Враг обращался с пленными советскими военнослужащими хуже, чем со скотом. Лагеря устраивали в складах, сельскохозяйственных постройках, обычно же - - в оврагах, карьерах, низинах. Холод и болезни косили людей, о медицинской помощи и речи не могло идти. Все дальние передвижения - пешком, в лучшем случае - на открытых железнодорожных платформах, даже зимой. Практически нельзя было избежать тяжелых принудительных работ. Расстреливали по суду и без суда, направляли в концентрационные лагеря и лагеря смерти за доброе слово о родной стране, антигитлеровскую пропаганду, не говоря уж об участии в движении Сопротивления. Достоверных сведений о числе погибших пленных нет, расхождение данных велико: от 1 миллиона 230 тысяч до 2 миллионов.

Вместе с колоннами пленных тянулись на запад миллионы других несчастных: туда гнали рабочую силу. Эта процедура называлась депортацией. Ей подверглись по неполным данным 4 миллиона 829 тысяч человек, включая 675 тысяч детей до шестнадцати лет. В гитлеровской неволе погибла четверть мирных граждан.

Около 205 тысяч человек поехали добро-

вольно в Германию: в поисках заработка, движимые желанием воссоединиться с родственниками. Подавляющее большинство их составили либо советские граждане немецкой национальности, либо принявшие при оккупации германское подданство, либо получившие статус этнических немцев«фольксдойч».

Наконец, самые последние 60 тысяч: гитлеровские пособники, опасавшиеся возмездия за сотрудничество с врагом и бежавшие вместе с отступающими оккупантами. Среди них оказалась и часть населения казачьих земель Краснодарского и Ставропольского крае в, Сталинградской и Ростовской областей, а также «бригада Каминского» - - специальное формирование, созданное немцами в Орловской, Брянской и Курской областях. За зверства она получила титул 29-й «русской» гренадерской дивизии СС, а в декабре 1944 года стала ядром 1-й дивизии POА.

После войны, к декабрю 1946-го, возвращение советских людей на родную землю по существу завершилось. Их учет НКВД точен до «единиц». Вернулись 1.833.567 бывших военнопленных и 3.582.758 гражданских лиц. Отказались вернуться в СССР около 450 тысяч человек, в значительной части уроженцев Прибалтики и Западной Украины. Мы привели много цифр. Публикуются у нас в таком объеме эти данные впервые.

Вдумайтесь в них! Все возвратившиеся снова оказались в аду.

Коммунистической партии и советскому правительству не надо было далеко ходить за опытом, чтобы с ходу начать очередную вакханалию репрессий. Весной 1940 года, после окончания советско-финской войны, нам были переданы пять с половиной тысяч бойцов и командиров Красной Армии, попавших в плен. К их приезду уже был готов засекреченный лагерь в Ивановской области. Его обнесли колючей проволокой, охрана -

конвойные войска НКВД. Проверка «органами» длилась год. В результате большую группу приговорили к различным срокам лишения свободы, остальных без суда отправили на тот же Север, где они и сгинули бесслед-

но.

В Великую Отечественную все повторилось, изменился лишь размах репрессий: с

тысяч до миллионов. Преследования начались с первых месяцев войны, Документ, который юридически обосновывал карательные действия против своих бойцов и командиров, появился на свет через шесть(!) дней после вторжения гитлеровцев. Это был совместный приказ НКГБ, НКВД и прокурора СССР.

P. Еще более жестоким стало постановление Государственного комитета обороны (ГКО) от 16 июля 1941 года и последовавший за ним через месяц приказ № 270 наркома обороны Сталина.

Под подозрения брались все военнослужащие и гражданские лица призывных возрастов, оказавшиеся хотя бы на короткий срок на оккупированной территории. Этого было достаточно, чтобы обвинить в измене, предательстве даже тех, кто с боями, нередко жертвуя жизнью, прорывался на соединение с Красной Армией. При наступлении враг нередко окружал наши части, судьба стать окруженцем грозила практически каждому. Все, кто пробился к своим в одиночку или в небольшой группе, встречались как предатели, изменники, проходили фильтрацию - проверку беспощадными особыми отделами частей, соединений, фронтов.

Если компромат не добывался, счастливчики возвращались в строй, как правило, в тыловые части, веры им все-таки не было. Когда же «особисты» хоть за что-то могли зацепиться, выносился приговор военного трибунала. Демонстрируя усердие, они следовали традициям предвоенных лет: обвинитель-

ные материалы или фальсифицировались,

сяч человек, более 157 тысяч человек приговорено к расстрелу. А сколько десятков тысяч расстреляли без всякого суда!

Война близилась к концу. В 1944 году враг почти полностью был изгнан с нашей земли. Больше и больше возвращалось домой бывших военнопленных и гражданских репатриантов. Счет шел на сотни тысяч, миллионы. Партия и правительство поставили перед НКВД, НКГБ, СМЕРШем задачу; у: «до дна» проверить каждого. 24 августа 1944 года постановление ГКО установило новый порядок проверки и фильтрации. На пограничной линии появились контрольно-пропускные пункты, в приграничной зоне - - проверочноФильтрационные. За образец был взят, конечно, ГУЛАГ: привозили сюда под конвоем войск НКВД, они же несли охрану, снабжение шло по лагерным нормам. Руководил всей этой «работой» отдел спецлагерей, непосредственно подчиненный ГУЛАГу НКВД. Записи в официальных документах не были лишены бюрократического лукавства, рассчитанного на широкую публику. К примеру, невинная формулировка «передано в распоряжение Управления по формированию НКО СССР» означала на деле переезд в запасные специальные воинские части - тюрьмы строгого режима, где снова проверялись бывшие военнопленные и окруженцы. «Направление к месту жительства» (что может быть лучше!) скрывало или ссылку, или очередной проверочно-фильтрационный лагерь, которые создавались теперь в областях, крупных городах и в которых хозяйничали местные органы НКВД и НКГБ. Проверка кончалась либо передачей дела следствию, либо постановкой на спецучет, либо активной агентурной разработкой, то есть неминуемым арестом в скором будущем.

Многие проверочно-фильтрационные лагеря создавались в промышленных центрах. Труд, как и положено в ГУЛАГе, был принудительным. «Проверка» шла годами. Такие ла-

ВЕЧЕРНЯЯ МОСКВА

рудников 4-го управления НКГБ, занимавшегося за рубежом выполнением специальных разведывательных и диверсионно-террористических заданий советского руководства. Деятельность этого управления непосредственно курировал Берия, возглавлял его, став одновременно начальником отдела «Ф», Судоплатов, ныне известный как литератор-мемуарист.

Правда о спецлагерях просачивалась на Запад, заставляла многих отказаться от возвращения домой. В Румынии таких оказалось около 18 тысяч. 23 апреля 1945 года заместитель наркома иностранных дел Вышинский написал об этом Сталину и предложил репатренировать всех насильно, используя войска НКВД.

Многие репатрианты были принудительно переданы советским властям союзниками по антигитлеровской коалиции. Об этой позор-

ной странице истории западного «гуманизма» до сих пор не перестают говорить там. 18 августа 1945 года ГКО принял постановление «О направлении на работу в промышленность военнослужащих Красной Армии, освобожденных из немецкого плена, и репатриантов призывных возрастов». Началось осуществление еще одного сталинско-бериневского плана: появились первые "рабочие батальоны». Отныне проверка и фильтрация проходила в них, приписанных к рудникам, шахтам, леспромхозом, металлургическим заводам. После проверки, когда компромат добыт не был, «вольноотпущенник» обязан был трудиться на том же предприятии. Ничего в сравнении с проверочно-фильтрационными и спецлагерями, в том числе условия содержания, не менялось. Война кончилась - репрессии продолжались.

Этим же постановлением определялась и дальнейшая жизнь «власовцев» - советских граждан, которые служили в строевых немецких формированиях, легионах, «казачьих» частях, других соединениях. Свыше 145 ты-

Только через долгие, долгие годы полностью восстановлена наконец человеческая, историческая справедливость. Незадолго до нашего великого праздника - - 50-летия Победы над германским фашизмом - поставлена долгожданная точка в безмерной трагедии.Теперь снят запрет секретности с документов, материалов, раскрывающих во всех иезуитских деталях эту трагедию. Становятся доступными прежде скрытые от глаз народа горестные ее свидетельства: письма репатриантов - - глас вопиющего в пустыне, обращенный к партийно-государственному руководству страны, «лично товарищу Сталину». Обращенный именно к тем, кто организовал и осуществлял политические репрессии против миллионов безвинных жертв, заставив дважды пройти крестным путем: сначала на чужбине, потом дома. Возвращаясь к этой войне после войны, к невиданному по размаху цинизму, к злодейству, имевшему непоправимые последствия, мы предъявляем после десятилетий молчания еще один - запоздалый и неоплатный - счет коммунистическому режиму, его вождям. Никогда, однако, не поздно восстановить правду, справедливость, тем более что живы миллионы жертв, их детей, внуков, и нет уроков прошлого России, безразличных ее будущему. Будущему, которое в муках мы выбираем сегодня. Пусть тяжесть позора, общественного презрения, обрушенная властью на соотечественников, станет неподъемным могильным камнем для нее самой.

или просто выколачивались. Нередко осуж-

дали заочно на основании оговора кого-то из вышедших окруженцев, тоже соответствующим образом обработанных и потому дававших показания об «изменниках». Члены семьи "изменника" тоже осуждались и ссылались в отдаленные районы. Дети, родители, жены пленных лишались государственных пособий, льгот, которые были положены семьям военнослужащих.

С самого начала войны выход из окруже-

ния, побег из плена, требовавшие воли, мужества, свидетельствовавшие о преданности родине, стремление снова стать в ряды ее защитников, влекли за собой общую для всех «награду» - политические репрессии. 13 января 1942 года нарком внутренних дел Берия утвердил временную инструкцию о порядке содержания в специальных лагерях НКВД бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и окружении

противника. Заметьте: бывшие военнослужащие!

Как сеть паука, опутали 23 лагеря все участки фронта с севера до юга. Это был тот же ГУЛАГ, только более жестокий. Проверка, фильтрация в лагерях становились первым этапом наказания. Далее следовала «продажа в рабство». Люди попадали в лагеря возле шахт, рудников, металлургический заводов. Существовал типовой договор между руководством лагерей и такими предприятиями. Семьи «спецконтингента» по-прежнему лишались пособий, им ничего не сообщали о судьбе отцов, мужей, братьев.

Большие потери вынудили партийно-государственную верхушку милостиво разрешить командующим фронтами включать в ряды действующей армии « из "бывших военнослужащих». ». Однако СМЕРШ (смерть шпионам военная контрразведка) по-своему распорядился этим постановлением ГКО от 21 января 1943 года, тем более что оно предписывало наряду с изменниками, шпионами, диверсантами выявлять и «сомнительных лиц». A для тех, кому это предписывалось, - все сомнительны. В итоге появились новые спецлагеря - в Краснодарском крае, Ростовской и Воронежской областях, на Северном Кавказе.

С середины 1943 года значительная часть офицеров, проходивших фильтрацию, направлялась рядовыми в отдельные штурмовые стрелковые батальоны (их было 25 и попали туда 25 тысяч человек). Они ничем не отличались от штрафных батальонов и отводились с линии фронта при практически полном уничтожении личного состава, хотя по закону служба там не должна была длиться свыше двух месяцев и прекращаться после первого ранения, награды за доблесть.

За годы войны наша армия потеряла таким образом 72 тысячи офицеров - - командирский состав почти 120 дивизий. Нет, это были не убитые и раненные врагом, их уволила из армии, разжаловала, репрессировала своя, «родная» власть. Есть и другая печальная статистика. Всего

за годы войны, с 1941 по 1945-й, военными трибуналами было осуждено свыше 994 ты-

Арестованные

В сентябре 1945 года заместитель наркома госбезопасности Кобулов передал генералу Голикову выдержки из писем домой репатриантов, содержащихся в сборнопересыльном пункте города Лангсберг в Германии. Вместо родного дома эти весточки с чужбины попали в НКГБ и почти полвека были пленниками строго секретного архива.

Домой не отправляют, потому что

перегружен транспорт. Собрали 20 тысяч в одном лагере и держат. Нам здесь очень плохо. Каждый день умирают много взрослых и детей. В. Ляшенко (2 августа 1945 года). Кажется, никогда за время войны не приходилось так тяжело жить, как в настоящий момент. Когда мы работали на фабриках, то получали пищу получше. Мы уже не можем двигать ноги. Обращаются, как с собаками. Люди не дорожат своей жизнью, многие уже покончили с собой. Каждый боец хочет иметь девушку, которой он не стоит, а о высшем начальстве и говорить нечего. Девушки не поддаются им, и многие за это сидят в темных и холодных подвалах. Люди мрут, как мухи, Н. Островская (12 августа 1945 года).

геря в районах Печоры и Воркуты просуществовали до 1950 года, на Ленинабадском химкомбинате - до 1953 года. Люди лишались свободы, превращались в заключенных даже без видимости какого-то судебного решения. Они не имели права переписываться с родными, получать свидания с ними. Семьи «проверяемых» военнослужащих и после войны лишались положенных им пособий, льгот. Даже освобождение из лагеря, как правило, ничего не меняло в судьбе человека. Он попадал в «рабство» не на чужбине, а на родине: обязан был идти на указанное ему предприятие с тяжелыми условиями труда и расположенное в местах с суровым климатом.

Тоталитарный коммунизм, сталинская власть не могли существовать без пугал «коварного врага". В тот или иной период выбирался самый «коварный». Немецкий фашизм после Победы был мертв, союзников по антигитлеровской коалиции не могли в одночасье перекрасить в черный цвет. Да и чего было искать - бывшие военнопленные, окруженцы, репатрианты как бы самой судьбой предназначались на роль врага. На очередную борьбу с грозной опасностью были брошены лучшие силы «органов».

В мае 1945 года в НКВД был образован отдел "Ф" для координации проверочно-фильтрационной работы. Отдел вобрал в себя сот-

сяч человек, выявленных при проверках, переданных союзниками или захваченных в плен в боях, отправили на шесть лет на Крайний Север, другие отдаленные места. Даже видимости суда и тут не было, хотя среди этих репрессированных оказались ни в чем не виновные: преступлений против родины не совершали, вступили в «восточные» части Германии в надежде получить оружие и перейти на сторону своих. В отношении репатриантов - военных и гражданских лиц - - действовал приговор Сталина, вынесенный им «фольксдейч» - - этническим немцам: «Всех арестовать, посадить в спецлагеря под особый надзор и использовать для работы». Не менее 2500 тысяч человек - половина вернувшихся к декабрю 1946 года домой - подверглись репрессиям и были без суда лишены свободы в проверочнофильтрационных пунктах, различных лагерях, «рабочих батальонах». Всех без исключения военных и гражданских репатриантов взяли на спецучет органы НКВД-НКГБ-МВДМГБ-КГБ (с годами названия менялись, учет оставался). Спецучет ограничивал права и свободы: накладывал запрет на профессии, перемену места жительства, политическую деятельность. Детей до шестнадцати лет вписывали в дела родственников. На подростков предписывалось обращать особое внимание, так как их могли завербовать для выполнения шпионских и диверсионных заданий. С таким клеймом надо было жить годами, десятилетиями, ожидая все новых бедствий.

10 февраля 1948 года на заседании политбюро ЦК ВКП(б) по инициативе Хрущева было принято решение создать комиссию (Берия, Хрущев, Суслов, Кузнецов, Абакумов, Круглов, Горшенин, Сафронов). Она взялась за переселенцев, административно высланных и ссыльных, за организацию специальных тюрем и лагерей для особо опасных преступников, за высылку с Украины находящихся в деревне «вредных элементов». Не заставили себя ждать документы, требующие усилить репрессии против как отбывающих наказание, так и освобожденных особо опасных преступников. Кто такие? Среди знакомых всем троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, националистов, террористов и других были названы «лица, представляющие опасность по своим антисоветским связям и вражеской деятельности». Открылся широчайший простор для репрессий против кого угодно, в первую очередь против репатриантов, предусмотрительно поставленных в свое время на специальный и оперативный учет. 21 февраля 1948 года Совет министров СССР принял постановление о выселении с Украины лиц, уклоняющихся от трудовой деятельности и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни. Вскоре подобные постановления были приняты в отношении других местностей, находившихся под немецкой оккупацией, Тех, кто "угрожал" безо-

Арестованные

Придавленные произволом бывшие военнопленные и репатрианты надеялись найти защиту в центральных органах власти, полагая, что попрание законов лишь дело рук местных органов власти и хозяйственников. К концу 1949 года в Управление уполномоченного Совета Министров СССР по делам репатриации поступило множество писем. В лучшем случае такие жалобы оставались без ответа и попадали в секретный архив. В худшем - следовала месть: ужесточение наказаний.

M. Тарасов из Ленинградской области, находившийся в немецком плену с июля 1942 года по 1945 год, после «госпроверки» вернулся в Красное Село, где стал заведующим книжным магазином, женился. Жена работала вторым секретарем райкома комсомола, В декабре 1949 года жену освободили от работы в райкоме комсомола потому, что ее муж находился в плену, Районный комитет партии предложил освободить и его от заведования магазином по тем же мотивам. В районном комитете партии жене предложили расторгнуть брак, так как в противном случае путь ее к дальнейшему росту по службе будет закрыт.

опасности колхозников, благосостоянию села, отправляли туда, где располагались спецлагероя: для пополнения редеющих рядов бывших военнопленных, репатриантов.

Из плена в плен -- так распорядились судьбой пяти с половиной миллионов соотечественников Сталин и Берия, коммунистическая партия и советское правительство.

31 января 1950 года генерал-полковник Голиков написал в ЦК ВКП(б): «Поступает значительное количество жалоб от репатриированных советских граждан о том, что им не дают работу, а некоторых, уже работающих, снимают с работы по тем мотивам, что они ранее находились в плену в Германии". Почти одновременно в ЦК поступила докладная записка заместителя начальника Главного управления кадров Вооруженных Сил СССР генерал-лейтенанта Кузовкова. Он привел множество примеров бесправного положения недавних военнопленных и отметил: «Если в настоящее время имеются факты, говорящие об ограничении прав бывших офицеров, то это вытекает не из законодательства нашего государства и не из указаний Министерства вооруженных сил. Можно предположить, что жалобы вызваны неправильной практикой работы на местах по отношению к бывшим

Арестованные

С точки зрения руководства партии и правительства миллионы возвратившихся надо было влить в советское общество так аккуратно, так осторожно, чтобы не вызвать нежелательных политических явлений. Совсем не случайно в приговорах и обвинительных заключениях присутствовала фраза: «Подвергался воздействию фашистской пропаганды». Этого было достаточно для изоляции человека от общества.

И. Тряпицын, москвич, вспоминает, как после многих месяцев пребывания в проверочно-фильтрационном волагере большую группу бывших военнопленных погрузили в эшелоны и направили в глубь страны. «Все были рады, не смущало и присутствие конвоя, надеялись на скорое избавление по прибытии на родину. Однако по мере движения по нашей территории радость угасла и сменилась тревожным ожиданием. Прибыли в район Мурома, встретили, стыдно вспомнить, с автоматами и собаками. Все, как там, только вместо окриков на немецком языке - русское «давай быстрей», Из огня да в полымя, После допросов и «проверок» мало кто быстро

вернулся домой, Мне все задавали вопрос: «Почемуты жив?»,

еннопленным со стороны некоторых уполномоченных МГБ». Писали в высшую партийную инстанцию другие военные, сами репатрианты.

Рассчитывать на отклик было по меньшей мере наивно, потому что самым главным уполномоченным МГБ в СССР являлся сам товарищ Сталин. Но Сталин не был бы Сталиным, если бы в очередной раз не затеял игру в кошки-мышки. 9 февраля 1950 года секретариат ЦК создал специальную комиссию для изучения вопроса. Чем точно она занималась, истории неизвестно. Известно другое: все обращения остались безответными и 25 декабря 1951 года нашли свое место

в секретном архиве.

Репрессии же своим чередом продолжали ужесточать. В том же 1951 году, но несколько раньше - в октябре, появился приказ МГБ. В связи с окончанием у некоторых репатриантов срока спецпоселения предлагалось незамедлительно изучить их учетные дела, подвергнуть агентурной проверке и при получении материалов о преступной деятельности в годы войны или в настоящее время (!) арестовывать и судить по всей строгости.

Этот приказ пережил 1953-й -- год смерти

Сталина. Только в конце 1954 года в ЦК КПСС (по прелюбопытнейшим мотивам) обратился председатель КГБ Серов. По его мнению, в случае военного конфликта с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции (холодная война полыхала вовсю) ядро вооруженных формирований, направленных против СССР, могли составить так называемые «перемещенные лица» невозвратившиеся советские граждане, которые служили, в частности, в в частях, карательных и административных организациях оккупантов. Вот почему с дальним прицелом предлагалось всем им объявить амнистию, подкрепив пропагандистские призывы ехать на родину.

Указ Президиума Верховного Совета СССР "Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов» был принят 17 сентября 1955 года. В отличие от первоначального проекта он распространялся и на тех, кто находился на территории Советского Союза.

Этим указом освобождались из заключения лица, осужденные на срок до десяти лет за преступления, которые формулировались как измена родине, сношение в контрреволюционных целях с иностранным государством, шпионаж, антисоветская агитация, недоносительство и т. п. Лицам, осужденным за те же преступления на срок свыше десяти лет, наказание сокращалось наполовину. Освобождались от ответственности находящиеся за границей бывшие советские граждане, которые во время войны сдались в плен или служили в немецкой армии, полиции, специальных формированиях, а также те, кто занимал руководящие должности в полиции, жандармерии и органах пропаганды (при условии, что они искупили вину последующей патриотической деятельностью и явились с повинной). Удивительность ситуации заключалась в том, что «простые» военнослужащие, находившиеся в СССР, не амтестировались.

Указ всколыхнул репатриантов - военнопленных и гражданских лиц. В партийно-государственные органы пошли многочисленные письма: авторы, сообщая о своих злоключениях, требовали восстановления спра-

вежливости. 19 апреля 1956 года президиум ЦК КПСС принял решение создать комиссию под руководством Г. К. Жукова. Ей поручалось разобраться с положением вернувшихся из плена военнослужащих Красной Армии. Спустя месяц комиссия представила убедительный документ, свидетельствующий - в - в который раз! - - о правовом беспределе, беззаконии,

творившихся в отношении бывших пленных.

Комиссия предлагала принять постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР, осуждающее практику огульного политического недоверия к бывшим советским военнослужащим, находившимся в плену или окружении противника. Предлагалось распространить действие Указа от 17 сентября 1955 года об амнистии на бывших советских военнослужащих, осужденных за сдачу в плен. При пересмотре дел надо было выявить и реабилитировать тех, кто попал в плен в условиях, вызванных боевой обстановкой, а также тех необоснованно осужденных, кто, будучи в плену, обслуживал в лагерях самих пленных, находясь на разных админи-

стративно-хозяйственных должностях. 29 июня 1956 года на заседании президиума ЦК КПСС было принято секретное постановление ЦК и Совмина «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей». В основу легли предложения комиссии Г. К. Жукова. Признав, что подавляющее боль-

шинство советских военнослужащих попало в плен ввиду невозможности дальнейшего сопротивления (это исключало их преследование даже по законам того времени), партийно-государственное руководство не смогло или не захотела пойти дальше индивидуальной реабилитации тех, кто мог найти доказательства вынужденной сдачи в плен. Несмотря на название постановления, в нем ничего не говорилось о реабилитации членов семей военнопленных, испытавших на себе

все виды репрессий - от социальных и экономических до политических. В постановлении были обойдены и проблемы гражданских репатриантов из числа военнообязанных, прошедших каторгу проверочно-фильтрационных, специальных лагерей, «рабочих батальонов» и закрепленных после "проверки" за предприятиями.

В итоге милосердие ограничилось тем, что бывших военнопленных уравняли с теми, кто служил в немецких военных формированиях, полиции и карательных органах и отрядах и кого амнистировали еще в 1955 году, Только спустя год амнистию распространили на ничем не запятнавших себя бывших военнопленных. И это после того, как в документах специальной комиссии была признана их невиновность и незаконность репрессий.

Куцее решение не стало реабилитацией невинно осужденных, прошедших тюрьмы, лагеря, каторгу. Оно не было и покаянием в отношении тех, кто долгие годы оставался изгоем. Амнистия 1955-1956 годов, по сути, была признанием властями законности незаконного осуждения за пребывание в плену, она прощала бывших военнопленных за несовершенное преступление. Что же касается гражданских репатриантов - угнанных немцами в неволю мужчин, женщин и детей, также прошедших все круги проверки и фильтрации, то о них просто не вспоминали, как

будто их вообще не существовало…

Прошло почти полвека с момента возвращения на родину миллионов несчастных. Многие из них ушли из жизни, посвятив ее остаток нелегкому труду. В Российской Федерации, странах СНГ сейчас живут сотни тысяч бывших военнопленных. Среди них есть люди, попавшие в плен во время боя, но не признанные участниками Великой Отечественной войны. Есть получившие военные увечья перед пленением, но не признанные инвалидами войны. На бывших советских военнопленных, привлекавшихся в плену к принудительному труду, не распространяется положение о выплате компенсации, предоставленной правительством Германии для бывших «ост-арбайтеров». Многие из них влачат жалкое существование, получая нищенскую пенсию, не имея даже скромных льгот, положенных защитникам Отечества.

Указ Президента России ставит сегодня точку в бесконечной череде массовых необоснованных репрессий в отношении советских людей - - военнопленных и гражданских лиц.

Публикацию подготов

профессор Владимир HAYS

и но иимеский обозревать Борис