Дневники или письма каких художников вам было интересно читать?

Расскажу про дневники и письма русских художниц - потому что я ими занимаюсь и потому, что о них меньше говорят.

" Я бесконечно устала. Мне кажется, что каждое мое ночное дежурство берет у меня полгода жизни и килограмма два веса. Следующий день я лежу замертво между хождениями в столовую. Сегодня второй день, но и то еще я не отдохнула. Двадцать часов почти все время на ногах, работа неинтересная, начальство отвратительное. Не знаю, что и делать. Вообще что делать? Может быть, самое умное было бы копить денег на гроб, купить доски, заказать гроб; затем скопить достаточно хлеба, чтобы быть отпетой и похороненной по-человечески. И ждать смерти. Надо же смотреть в лицо действительности: если ничего не изменится, не случится чуда, если нас ждет второй год блокады и я буду так же питаться, как сейчас, я протяну еще самое большее три месяца. Я это чувствую по убыли физических сил. Это не мешает мне разоряться на книги: купила Еврипида второй том, второй том Ключевского, который Юрий увез и не вернул, ищу пятый том, нашла Стасюлевича два тома «Материалы к истории Средних веков». Эти книги я видела только у Е.И. Замятина; искала, но никогда у букинистов не видала. Сейчас же выплывают очень интересные книги у букиниста на Симеоновской, и я, вместо того чтобы копить на гроб, охочусь за книгами. Смешно. Одна бомбочка — и ничего не останется. И никто об этом не думает совсем. Фатализм развился невероятно. Жизнь за этот год блокады, бомбежек, артиллерийских обстрелов — фронта, одним словом, доказала с полной ясностью, очевидностью, что от судьбы не уйдешь. И никаких мер принимать не стоит, и бояться нечего, все равно смерть тебя найдет, если тебе положено погибнуть".

"Я дошла до того, что на что бы я ни смотрела, я мысленно резала резцом. Лицо ли, пейзаж, летящую ли птицу, - я ко всему примеривала свой граверный резец. И я думала: “Ну да, это легко вырезать реальный предмет, а как же изобразить в гравюре, в линии мои внутренние переживания? Все, что не имеет в мире воплощения, не имеет формы?”

Знаменитый «Дневник» Башкирцевой, начиная с первого издания в 1887 году, пережил сотни переизданий на разных языках мира.

Мария Башкирцева (1858-1884) родилась в Украине, а всю свою короткую жизнь провела в Европе, в основном во Франции. Сегодня она явно была бы инстаграм-звездой с миллионами подписчиков. Тогда она могла делиться своими откровениями только с дневником, который вела с 12 лет, записывая туда свои мысли и чувства. Сначала Мария мечтала сделать карьеру певицы, но у нее обнаружилась чахотка, и о пении пришлось забыть. Тогда она стала серьезно заниматься рисованием и за несколько лет добилась участия в Парижском Салоне и даже хвалебных упоминаний в прессе. К сожалению, большая часть живописного наследия художницы погибла во время войны, поэтому судить о ее таланте в полном объеме сложно.

После смерти мать издала часть отредактированных дневниковых записей, и Башкирцева стала оглушительно знаменитой. Вся Европа и Россия зачитывалась ими. Башкирцеву или обожают, или ненавидят. Даже сегодня он производит сильное впечатление своей откровенностью.

В наше время идет публикация полного издания дневников, пока недоступного на русском языке.

Этот дневник читать иногда смешно, иногда трудно, но именно страницы о ее работе в мастерской поражают:

“В мастерской все исчезает; тут не имеешь ни имени, ни фамилии; тут перестаешь быть дочерью своей матери, тут всякий сам по себе, каждая личность имеет перед собой искусство и ничего более. Чувствуешь себя такой довольной, такой свободной, такой гордой! Наконец я такая, какою уже давно хотела быть. Я так давно хотела этого, что теперь мне даже не верится”.

Я много читала о художниках. И мне всё было очень интересно. Из дневников и писем, конечно, дневник Марии Башкирцевой, письма Ван Гога, дневник Гогена Ноа-ноа, воспоминания художницы Бубновой, книга Анны Голубкиной о ремесле скульптора, воспоминания Веры Мухиной, Анненского.

Сальвадора Дали. Увлекательное, весёлое чтение. Надо учитывать, что его дневник изначально предназначался для публикации, поэтому там он такой же, как на публике. Высокое самомнение, хотя есть для того причины. Техника рисования у него была на высоте.