Традиция осмысленного использования слов в живописных произведениях напрямую связана с историей авангардных движений начала XX века. Например, уже в своей "солдатской серии" картин (1910-1911 гг), Михаил Ларионов изображает текст, написанный на заборе. Здесь еще как-будто есть еще изобразительное начало и появление текста на картине легализовано, тем фактом, что действительно, во время отдыха солдаты действительно могли украшать заборы подобными надписями. Но, уже в картине "Весна" (1912 г.) мы имеем дело с текстом, который появляется в следствии подражательной игры художника. Пытаясь имитировать манеру детского рисунка, Ларионов выводит в левой нижней части картины наивное словесное описание весны: «Весна ясная, прекрасная. С яркими цветами, с белыми облаками».
Безусловно, одним русским авангардом (работали с текстом не только Ларионов, но и у Гончаровой, Малевича и многих других представителей "левого" искусства проявляются, скажем так "особые отношения" между текстом и изображением) дело отнюдь не заканчивается. Работа со словом была обязатальной частью произведений кубистов.
В коллажах Пикассо и Брака слова играли роль канатов, привязывавших смысл изображаемого к набору геометрических цветовых плоскостей. Зрителю сообщают, что перед ним ресторан, в котором есть столик, на котором лежит газета. Или то, что перед вами изображена парикмахерская, можно идентифицировать узнав из названия популярного на тот момент одеколона. Таких примеров можно найти масса.
Дальнейшее же развитие отношений текста и образа в искусстве XX века заметно усложняются. Радикальный шаг на этом пути делают дадаисты, в некотором смысле доводя до придела интуиции, возникшие в авангарде чуть ранее, а в некоторых моментах радикально их переосмысли.
Пожалуй, что следующим качественным изменением в работе со словами внутри живописных полотен совершили концептуальные художники 1960-х годов. Много кто работал в это время со словами в искусстве, но вот, для кого, пожалуй, наличие самого холста, краски и, я бы даже сказал, специфического жеста тотального смирения перед невыносимо банальной и рутинной работой, был японский художник Он Кавара.
К работе над "словом на холсте", а точнее, с его внешней репрезентативной стороной (Работа с линий, шрифтом. Со словом - не как единицей некоторого смысла, а обезличенным знаком, фиксирующим не столько собственное присутствие, сколько присутствие идеологической силы, скрывающейся за ней) много, долго и упорно обращались представители Московского концептуализма ( Илья Кабаков, Эрик Булатов и др.)
В постконцептуальную эпоху многие художники работали с текстом, но такого трепетного отношения и постоянной рефлексии "вокруг да около" языковой проблематики в изобразительном искусстве уже трудно найти. Встретить "облегченные версии" подобной рефлексии вы можете, например, в скульптурах каталонского мастера Жуаме Пленсы. В отечественном современном искусстве, все-таки работа со словами несет на себе очень сильное влияние московских концептуалистов ("Я бы хотел обнять тебя, но я только текст" 2014 г., Тимофей Радя). Впрочем, последние примеры уже никакого отношения к холсту (живописного искусства в традиционном смысле) не имеют.