Евгения Шварца, знаменитого нашего драматурга, можно считать ровесником 20-ого века. Досталось ему и дореволюционное детство, и призыв на первую мировую, и та единственная гражданская, творческие дебюты в молодой советской России и стылый ужас конца тридцатых, блокадный Ленинград и эвакуация в Киров, а затем в Душанбе во время Великой отечественной, почти всю жизнь – писательская работа в стол и бурный успех в конце 50-х, больное сердце и смерть в 61 год.
Шварцу досталось от этого века – точно по списку всех его великих событий.
Разве удивительно, что в 1917 году только что принявший присягу и произведённый из юнкеров в прапорщики юный Шварц попадает к Корнилову, участвует в Ледяном походе и в штурме Екатеринодара? Вовсе не удивительно, что, будучи уже женатым, влюбился по уши в чужую жену и любил её, и жил для неё до самой смерти. Обыкновенная судьба вольного литератора 20-х, непечатного в 30-х, ушедшего, как в убежище, в детскую литературу. Обыкновенная судьба ленинградца, не взятого добровольцем на фронт по здоровью, хлебнувшего блокады, эвакуированного в Среднюю Азию. Именно в 1954-ом, да, сразу после смерти Сталина, Ольга Берггольц в своём знаменитом выступлении на съезде писателей назвала Евгения Шварца самобытным, своеобразным и гуманным талантом, после чего его стали печатать, и пришёл так долго жданный, но всё равно оглушительный успех. Можно, конечно, считать это обыкновенной случайностью…
Удивительным в биографии Шварца можно считать одно – что его, бывшего белого офицера, не расстреляли в 37-ом.