Давайте сразу определимся. Классика — это не всё, что угодно.
Классика — это то, что имеет отношение к периоду классической античности, то есть, грубо говоря, с V по VI век до нашей эры — и мы называем художников этой эпохи классиками только потому, что много веков спустя Цицерон говорил о них, как о людях высокого класса.
Когда античные тексты начали снова распространять полторы тысячи лет спустя — художники итальянского Возрождения снова, по цицеронову примеру, начали называть античных художников классиками. Иными словами, сами художники Возрождения не были классиками — потому что классики к тому моменту давно вымерли — но они ориентировались на классиков, и за это были названы классицистами.
Затем, ещё двести лет спустя, пришли неоклассицисты — которые решили устроить свой собственный классицизм, и начали называть классиками друг друга. Если абсурдность этого шага от кого-нибудь ускользает, то просто представьте себе, что на сходке любителей, допустим, кино о феодальной японии, взрослые, образованные и вроде бы адекватные люди начинают называть друг друга сёгунами и самураями.
Так какая именно живопись является собственно классической? В принципе, никакая. История несовременного западного канона делится на Средневековье, Возрождение, барокко, неоклассицизм и романтиков. Ни одно из этих движений не было классическим, и только два из них заимствовали из классики — в то время как каждый последующий этап находился к прежнему в существенной оппозиции. Барокко отрицало Возрождение, неоклассицизм отрицал барокко, романтики отрицали неоклассицизм.
А современная живопись начинается уже с Мане и импрессионистов, которые отрицали всё вышеперечисленное, и стремились забыть неоклассику как кошмарный сон.
В свете всего вышесказанного — имеет ли вопрос о "месте классики" в современности хоть какой-то смысл?
Искусство никогда никуда не возвращается — оно максимум оглядывается назад. И даже тогда — трудно сказать, что адепты ревизионистских движений не превращаются ещё при жизни в соляной столб. Писать сейчас, как писали даже в XIX веке — так же немыслимо, как для человека античности было бы вернуться в пещеры.
Это не значит, что античные темы не продолжают и не продолжат всплывать — в филадельфийском музее цикл Твомбли "Fifty days at Iliam" занимает отдельный зал, а всего в прошлом году у Джеффа Кунца была выставка гипсовых античных скульптур с ярко-синими хромированными сферами — но это лишь указание на то, что античное и классическое вошло в палитру общих тем и решений, стало не более чем контекстуальной отсылкой, к которой можно обратиться, когда конкретная работа этого требует. Но не более того.
Потому что после того, как история уже закончилась — а история пятого века до нашей эры закончилась двадцать пять веков тому назад — у нас остаётся не больше доступа к этой истории, чем к истории самих себя в пятилетнем возрасте. Это прошло, и мы слишком хорошо всё это знаем, чтобы это зачем-нибудь продолжать.
Так что да, конечно. Классическому искусству всегда есть место. Это место — зал античной скульптуры в постянной музейной коллекции и музейный архив.
Это самое лучшее место, и оно его заслужило.
Разве этого места может быть недостаточно?
Если вопрос о востребованности академических художественных знаний и навыков в современном мире (академический рисунок, перспектива, пластическая анатомия и т.п.) – то несомненно. Так, к примеру, люди, рисующие традиционные комиксы – очень крепкие профессионалы именно в "академическом" смысле.