Чацкий:
Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Свежо предание, а верится с трудом.
Я странен, а не странен кто ж?
А, впрочем, он дойдет до степеней известных, ведь нынче любят бессловесных.
Когда ж постранствуешь, воротишься домой, и дым Отечества нам сладок и приятен!
А судьи кто?
Молчалин:
В мои лета не должно сметь свое суждение иметь.
Мне завещал отец: во-первых, угождать всем людям без изъятья - Хозяину, где доведется жить, Начальнику, с кем буду я служить, Слуге его, который чистит платья, Швейцару, дворнику, для избежанья зла, Собаке дворника, чтоб ласкова была.
Ах! Злые языки страшнее пистолета.
Софья:
Счастливые часов не наблюдают.
Фамусов:
Что за комиссия, Создатель, Быть взрослой дочери отцом!
Ученье — вот чума, ученость — вот причина.
Подписано, так с плеч долой.
Не надобно иного образца, когда в глазах пример отца.
Эй, завяжи на память узелок; Просил я помолчать, не велика услуга…
Остальные:
Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь. (Лиза)
Всё врут календари. (Старуха Хлестова)
Да умный человек не может быть не плутом. (Репетилов)
Где ж лучше? (София) Где нас нет. (Чацкий)
Но лучше всего "А над собой гроза куда не бесполезна." - умница Софья, но самовлюбленного Чацкого ей не пронять!