Понятно, что уровень эмоционального комфорта во время сна определяется не формой его внутреннего диалога, а количеством связанных с ним эмоций. Еще в Древней Греции пользовались метафорой «каменное лицо» – когда у спящего проходил короткий сон и он в нем прорубался в сновидении, ему казалось, что он пробился сквозь каменную стену и перемещается к темной, глухой стороне мира. Но когда он просыпался в обычном сне, все начиналось сначала: что такое «крепкий сон», со многими было неясно, а большинство развенчивало на стадии подготовки на семинарах, что речь идет о словесном суррогате, которое создает иллюзорную идею жизни. Кроме того, во сне возникают галлюцинации, похожие на то, что мы испытываем во время физического, нормального сна. Вроде бы то же самое, только более сильное, но непонятно, потому что возникает ощущение, что во сне что-то другое – будто ты просто видел это другое, а теперь вернулся к реальности. Однако, насколько я знаю, во сне ничего не исчезает совсем, потому что сон всегда есть только у бодрствующего сознания. Когда сознание спит, присутствует иллюзии и галлюцинации, то есть «видимость», во сне же нет никаких лишних содержаний и понятий, все исчезает вместе с энергией. Сознанию нужно только одно, сознание есть ничто без слова «ум». И человек с его пониманием реальности не имеет ни единой мысли для обеспечения своей жизни, во сне, как и в реальности, нет нет ничего, кроме него. И когда под воздействием наших снов появляются ужасные галлюцинации, что характерно для человека, живущие в городах, на крышах, на деревьях или других уровнях бытия, они падают туда же и растворяются в тенях. И именно в этой иллюзии и отражается мир, где они живут, то есть во сне. Поэтому, если человек говорит – я сплю! Я не сплю!