Последние несколько лет в информационном поле видно, как вопросы кибербезопасности вышли на первое место. И на всех крупных форумах мы столкнулись с тем, что, благодаря мобилизации, все наши секреты и переговоры стали общедоступны, культуры хранения данных у нас нет, и внезапно выяснилось, что мы беззащитны перед киберугрозами.
Выборы Трампа прошли под эгидой того, как русские хакеры раскрывали Клинтон. Кибермошенничество, ситуация с банками — очевидно, что должна была быть реакция со стороны государства. Доктрина – это не закон, это постановка задач и обозначение проблем. Все, что говорилось последние несколько лет, очень компактно сформировано в уровни угроз, и как в самом начале написано — это история для планирования поиска решений. Констатация факта, описание проблемы, а как двигаться к решению — будет решать правительство и общество.
Проблема кибербезопасности сама по себе, отношения между государствами сами по себе. У нас были и плохие отношения, и хорошие со Штатами и Европой, но ядерная бомба была.
А зачем в доктрине 23 раза встречается слово «духовный»?
Наконец-то в Доктрине информационной безопасности появилась веточка, что должно осуществляться противодействие разложению традиционных российских духовно-нравственных ценностей. Быстрее бы прописали механизмы реализации, а то поколение упустим совсем.