Теорию такую можно допустить, но она легко опровержима, если правильно применять методы биоинформатики и сравнительной геномики для её опровержения. Так в геноме человека нет уникальных, несвойственных земным существам нуклеотидных последовательностей, нет следов вмешательства генных инженеров любого уровня (их невозможно не оставить, поскольку сайты рестрикции никуда не денутся, нецелевая активность нуклеаз тоже легко регистрируема на больших данных, а стопроцентная точность инструментов геномной инженерии недостижима). У человека есть 3100 участков в геноме, которые эволюционируют с большей скоростью, нежели у обезьян и приматов в целом, это явление ассоциировано с регуляторной активностью этих последовательностей, добрая половина из них контролирует
нейрогенез. Такое положение дел есть результат естественного отбора на более прогрессивную организацию нервной системы.
Мы, сапиенсы, живем в таких условиях среды, где естественный отбор действует именно в сторону закрепления наиболее прогрессивных признаков нейрогенеза, да даже половой отбор теперь направлен на более смышленых и социально адапитированных
(обеспеченных), а не просто сильных и агрессивных представителей мужского пола. Наша ускоренная эволюция определяется ускорением нашего же технического прогресса и самоодомашнивания, которое создает давление отбора в несвойственных ранее направлениях совершенствования нейрогенеза (для улучшения взаимодействия с машинами, технологиями и другими людьми, а не природой), потому что никогда еще в борьбе за существование не были так сильно нужны запредельно сложные и круто, а главное, правильно для адаптации соображающие мозги, как в последние 100 тыс лет.