№ 246, 29 декабря

BM 29 ДЕКАБРЯ

СРЕДА

СЕНСАЦИОННОЕ А теперь Бесстрашный народ ПРИЗНАНИЕ ЕВГЕНИЯ БУНИМОВИЧА слезам не верит ЭТИ ПИСАТЕЛИ!

Большинству москвичей знаком депутат столичной Думы Евгений Бунимович. Выпускники многих лет и нынешние десятиклассники одной из московских школ знают учителя математики Евгения Абрамовича Бунимовича, между прочим, автора ряда учебников и задачников. Литературно-окололитературная тусовка еще не вполне забыла Бунимовича-поэта, одного из основателей легендарного клуба «Поэзия». Да еще недавно какой-то Бунимович появился на радио «Маяк»! Я знаю Женю не один год и решила попробовать во всем этом разобраться.

- Говорят, некий Бунимович ведет на радио «Маяк» литературную передачу. Понятно, что это не ты - не депутатское это дело! Но кто тогда? И что за

передача? - Недавно на «Эхе Москвы», на передаче «Родительское собрание», один из оппонентов сказал мне: я помню стихи одного Бунимовича, не ваш ли это родственник? Вынужден был признать, что это попросту я. Ту программу, о которой ты спрашиваешь, тоже я веду. Это писательские диалоги в рамках «Звездной гостиной», которые выходят, начиная с лета, по средам, с 21.00 до 22.00. Иногда в это время ведет свою программу о детской литературе Марина Москвина, но две-три передачи в месяц у меня получаются.

- Как тебе, при безумной загружен-

ности, пришло в голову взяться за это? - Первым порывом было, конечно, отказаться. Но, подумав, я решил, что это может быть интересно - при условии, что писатели будут говорить не о литературе, а о жизни. Что думает известный писатель такой-то о культуре, об образовании, о Москве, о России, да о чем угодно, кроме злобы дня, которой и без нас хватает. Ведь писатели все-таки мыслят нестандартно, и мнение каждого из них вещь штучная.

- А почему радио? Такое впечатление, что сегодня его слушают только в машине и только музычку. Ну еще о пробках и о погоде. А вот телевизор,

действительно, смотрят буквально все. - Представь себе, «Маяк» по традиции многие слушают! И в Москве, и особенно в провинции. Еще сохранилась привычка слушать на кухне радио. И не пенье-танцы, а разговоры, какие-то обсуждения. К моему изумлению, у программы появились постоянные слушатели. Разговор у нас идет пристальный, не как на телевидении, где сразу предупреждают: не больше двух минут…

.да и от тех при монтаже половину отрежут!

- А у нас все идет в эфир вместе с паузами, с кашлем. Я просил редактора Елену Кадушеву их не убирать. Если писатель задумался и не сразу отвечает на вопрос, то не надо этого теленачетничества: не успели спросить - хоп, уже и отвечают, все от зубов отскакивает. Пусть писатель подумает, а вместе с ним и радиослушатель, который, раз слушает эту передачу, тоже ведь не последний дебил. А то мы в этом смысле совсем западные стали, там, как известно, даже из постановок по Чехову все паузы убирают. Иногда, наоборот, мы говорим очень быстро, а то и перебивая друг друга. Это тоже считается браком, но мы не выбрасываем. И пусть даже не все слова слышны, но зато возникает ощущение живой беседы.

- Повторяют ли эту передачу? А то услышишь от кого-то, что было здорово, и хочется послушать своими ушами.

КНИЖНАЯ| ЛАВКА

- А то и жить в одной квартире… - Есть и еще одна проблема. Всегда, начиная передачу, говорю: сегодня у нас в гостях известный писатель… Встает вопрос: кому известный? В этом смысле была совершенно очевидной ситуация с Василием Аксеновым. Наконец-то увидел, что такое известный писатель. Посмотреть на него выходили люди из других студий. А ведь это было до телесериала «Московская сага» и до «Букера». Но приходят и на передачи с молодыми писателями. Потому что сотрудники - люди тоже молодые, и им интересно то, что говорят Андрей Геласимов, Олег Шишкин или тот же Максим Амелин, Если человек, который записывает передачу, слушает, - это для меня хороший знак. А уж если зовут друзей, коллег… С молодыми держимся взаимоехидно, получается такая пикировка поколений. Хотя иногда идет сплошной сленг, и приходится переводить с русского на русский. Но не только их. Вот у меня был критик и литературовед Дмитрий Бак. Он иногда говорил что-то столь изысканное! Пришлось объяснять радиослушателям, что имелось в виду. - Не страдают ли от этого нового

твоего увлечения твои ученики? - Конечно. Да и сам страдаю. Когда обо мне пишут, то про школу говорят в прошедшем времени. Никому почему-то в голову не приходит, что я продолжаю преподавать. Нет, это не для имиджа - уже почти 30 лет в школе, что-либо изображать поздно. Для меня школа - не совсем нагрузка, а самое естественное из всех моих дел. Сейчас преподаю только один день в неделю. Но зато в это время отключаю телефон, чего вообще-то никогда не делаю. Со специальным математическим классом мы работаем с погружением, которое может длиться и два, и три, и четыре урока подряд. Это не школьный курс, а дополнительный, углубленный. В математике есть много безумно красивого. Я вижу, как десятиклассники это впервые постигают, завидую им и радуюсь. Но говорю с ними не только о математике. Конечно, все это какую-то энергию забирает, но дает еще больше!

- А работа в Мосгордуме, она отбирает - или же дает?

- Когда занимаюсь своими вопросами - образованием, культурой, искусством, округом, что бы там ни было, это дает. Но приходится заниматься и многим другим, а я человек ответственный. Не зря ведь всегда выбирали старостой всех литературных студий! В Думе надо быть профессионалом в довольно широком круге вопросов, что требует серьезной подготовки. Хорошо бы с чиновниками говорить на их языке, но я говорю на своем. Хотя бы потому, что уже поздно переучиваться. Если попытаюсь, то буду говорить с заметным акцентом. И это - проигрыш. А так вижу, что слушают. Хотя, конечно, если честно, работа в Думе больше отбирает, чем дает.

- После Думы, после школы, после радиопередачи остается ли что-то от

Бунимовича бедной крошке - поэзии? - Да, это вопрос болезненный. Но тут все наоборот. Сначала я стал мало писать. Образовалась дыра, которую надо было чем-то заткнуть. Вот тут-то и пригодились природная ответственность, организаторские способности. Произошла некая сублимация. Но вот сейчас снова начал писать. Пока не буду предъявлять новые тексты, скажу только: они немного другие, чем те, что я писал раньше.

Ведущая полосы Юлия Рахаева

Julia.Rahaeva@vm.ru

«Дружба народов»

ДРУЖБА НАРОДОВ Поэзию да и весь номер тоже открывает стихотворная подборкаИнны Лиснянской. В последнее время она пишет, как никогда, много, но на качестве (высоком!) это никак не отражается. Еще стихи Григория Марка и Владимира Мощенко - вот и вся поэзия.

Прозы не сказать, чтобы много. Но зато в однообразии ее не упрекнешь Окончание романа "Без пути-следа» все более и более успешного Дениса Гуцко довольно сильно отличается от документального повествования Анатолия Азольского «Смерть Кирова», а то, в свою очередь, от постмодернистского рассказа Андрея Максимова «Мне скучно, Фауст», с прямыми и скрытыми цитатами из целого ряда классиков. Четвертая проза - это трогательная, как и все, связанное с братьями нашими меньшими, маленькая повесть Захара Прилепина

«Какой случится день недели». Из других публикаций отмечу «Войну матерей» Виктора Бакина - бесхитростные и страшные одновременно рассказы родителей тех, кто погиб в Афганистане, Чечне и вокруг нее. А также ответ обиженного Владимира Огнева вдове Владимира Лакшина по поводу ее комментариев к дневни-

кам покойного супруга.

Очень симпатичное «Эхо» Льва Аннинского под названием «Исчезновение этносов». О чем? Да о евреях, конечно. Типа, никуда они не делись. Да кто бы сомневался!

- К сожалению, нет. Для повторов тоже нужно время.

- Но ведь радио же работает и днем,

и ночью. У нас сейчас многие ведут ночной образ жизни, а кому-то и просто не спится…

- Пока и о ночи речи нет. Думаем выпустить книжку, куда войдут самые интересные беседы.

- По какому принципу ты приглашаешь писателей к себе в программу? - Радио - это тоже СМИ, стараемся

привязываться к поводу. Это может быть книжная ярмарка во Франкфурте или нон-фикшн в Москве, «Букер», «Дебют», да тот же «Московский счет» идея-то премии моя, но выбор делают сами поэты. В этом году ее лауреатом стал Максим Амелин, которого я пригласил по этому поводу. Вообще-то он человек закрытый, но в передаче рассказал много интересного. В какой-то момент люди забывают, что это радио. Мы начинаем говорить до эфира и продолжаем после того, как он закончится. Здесь еще важно то, что я человек для своих собеседников не чужой. И уже несколько раз кто-то после записи говорил: «Ну ты меня и раскрутил».

- Может, хотя бы один примерчик, на что именно раскрутил?

- Практически со всеми собеседниками мы знакомы, с кем-то больше, с кемто меньше. Пересекаемся, пьем вместе кофе и не только. Можно выпить сколько угодно, можно прочитать все книги собеседника, но не знать, например, из какой он семьи. С большим удивлением обнаружилось, что многие писатели, очень разные, вышли из семей советского офицерства. Очевидно, гарнизонная жизнь весьма способствует уединенным размышлениям и писательству. К тому же это жизнь кочевая, и ребенок видит самые разные вещи.

«Знамя»

После временного без романья роман.

Правда, маленький. И называется уменьшительно-ласкательно, «Ангелочек». Автор - Евгений Даниленко. Есть в номере два рассказа Евгения Попова. Повесть «Дело об инженерском городе" Владислав Отрошенко имеется в только что вышедшей в издательстве «Флюид» книжке, но хуже от этого, надеюсь, не стала. Еще имеется сказка «Рождество в зоне» Розы Хуснутдиновой. Обратили внимание, что инициалы автора можно расшифровать как Рождество Христово?

В этом же номере совсем другая Роза, Харитонова, вспоминает замечательного прозаика Юрия Коваля и публикует написанные имей стихотворения и им к ней письма.

Еще один прозаик, первый лауреат Русского Букера Марк Харитонов, выступает как поэт. В компании с Ержаном Акатаевым, Евгением Рейном и Александром Лайко.

Известный нам в лицо (выступает по телевизору) политолог из

«Меркатора» Дмитрий Орешкин печатает публицистическое исследование «Деньги, биг-маки, социальная справедливость». Два первых лица «Знамени» закрывают год своими статьями: главный редактор Сергей Чупринин - «Жизнь по понятиям» (рубрика «Проект»), его первый зам Наталья Иванова - «Сад сквозь ад» («Партер», подзаголовок

«Сто лет после Чехова»).

- К тебе на передачу приходят в том числе и авторы довольно толстых книг. Улицкая, Кабаков, Славникова… «Венок на могилу ветра» Алана Черчесова, знаю, даже не все критики сумели одолеть… Но, чтобы общаться с писателями, даже и про жизнь, надо ведь их

книжки читать… - Всегда читал во время школьных каникул. Зимних, а особенно летних. Поэтому никогда не мог попасть в тот момент, когда все обсуждают какой-то модный роман. Стихи - совсем другое дело. Вначале думал, что смогу и не читая вести передачу, ведь мог же в школе, не читая Некрасова, получать за сочинение по нему пять баллов. Но когда сидишь и час разговариваешь глаза в глаза. Поэтому честно признаюсь, если что-то не читал. С тех пор, как веду передачу, стал читать гораздо больше. Вот наш министр обороны не читает современную литературу, потому что считает, что ее нет. А я уверен, что есть.

- На то, чтобы читать, нужно время. Или у тебя в сутках не 24 часа, как у всех? А может, ты знаешь какое-то хитрое слово?

- Представь себе, знаю! Просто надо заниматься тем, что твое. - Что любишь?

- Можно любить танцевать на сцене Большого театра, но… Нет, именно тем, что твое. Что любишь и можешь. Я учитель в третьем поколении. Да и теща была доктором педагогических наук, ее очень удивляло, что я почти никогда не готовлюсь к урокам - это страшное признание, исключительно для «Вечерней Москвы». Но ведь это мое, я родился в семье математиков: папа, мама, бабушка, старший брат, сын, жена сына - все математики! Поэтому язык математики для меня совершенно естественный, и готовиться дать на нем урок - это все равно, что го-

«Толстяки» в декабре

«Новый мир»

новый Журнал обошелся вовсе без

романов. Зато в номере много повестей Игоря Савельева («Бледный город». Повесть про автостоп»), Владимира Кравченко («Из пороха в порох»), Анны Матвеевой ("Итальянское вино». Маленькая повесть»). Есть рассказы «Из-под козырька» Евгения Шкловского, а также стихи - Алексея Смирнова, Тамары Буковской, Дмитрия Зиновьева, Евгения Карасева и Григория Горина.

Алла Латынина производит «Изгнание из номенклатурного рая» Виктора Ерофеева, а Александр Исаевич Солженицын помещает в свою «Литературную коллекцию» Михаила Афанасьевича Булгакова.

Почти год спустя после смерти классика детской литературы Геннадия Снегирева журнал публикует беседу с ним поэтессы Олеси Николаевой (из вступительного слова мы узнаем, что отпевал Снегирева ее муж - священник Владимир Вигилянский).

Сергей Боровиков продолжает свои «Опыты» - «В русском жанре-27». Есть и полслова «об водке», и полные слова о многом другом.

Елена Невзглядова полемизирует с Максимом Шапиро, наехавшим минувшим летом (в № 7 «Нового мира») на поэзию Пастернака. Глядишь, кто-нибудь увлечется обоюдными аргументами, да и самого Бориса Леонидовича с полки снимет!

«Октябрь»

ТрадициОкляорь онно свой последний в

году номер журнал отдает молодым. А поскольку 2004-й был для «Октября» юбилейным, то это уже второй (после майского) молодежный номер.

Но молодые авторы - это, ци-

нично говоря, гарнир, хоть и вполне съедобного качества. Основным блюдом номера является, безусловно, роман Андрея Волоса «Аниматор». Такое бывает крайне редко, чтобы роман начинался в одном году, а заканчивался в другом. Но ради жесткой прозы этого автора, думаю, кое-кто не поленится и подписку на будущий год продлить. О чем же на сей раз пишет лауреат Государственной премии, автор замечательной, но недооцененной "Московской Мекки»? Да все о том же: как сойтись вместе Запад и Востоку, причем, по возможности, без большой крови.

В сущности, о том же повесть молодого прозаика Сухбата Афлатуни «Гарем». Он из Ташкента. А автор рассказа «Фиалки» - Денис Бугулов из Владикавказа.

Более чем уместны в этом номере очередные «Штудии» Дмитрия Бака. Студенты РГГУ (среди которых есть и член жюри «Студенческого Букера») обсуждают «Вольтерьянцев и вольтерьянок» Василия Аксенова. Есть в рубрике «Литературная критика» и маститые авторы. Правда, не критики, а прозаик Владислав Отрошенко и экономист Евгений Сабуров.

＿

товиться говорить по-русски. Вот когда надо говорить по-английски, готовлюсь. Французский знаю лучше - готовлюсь меньше. Если бы передача была не о литературе, пришлось бы готовиться. А тут перед передачей приносят листочек со свежими фактами - просто для того, чтобы от чего-то оттолкнуться. Перед эфиром заезжаю в книжный, покупаю книгу писателя, который ко мне придет. Решил собрать коллекцию автографов, не вообще, а тех, которые дарят после передачи. Кроме того, интересно, какие книги этого писателя есть в продаже.

- А всегда что-то есть? - Нет, не всегда. Вот накануне передачи с Люсей Улицкой зашел, смотрю на полки -а ее «Шурика» нет. Спрашиваю у продавца, а мне и говорят: Улицкая выложена у кассы. Первый же мой вопрос к ней: каково быть писателем, чьи книги стоят не на полках с современной русской литературой, а выложены у кассы? Второй вопрос: а как надо писать, чтобы тебя выложили у кассы? И можно ли так написать специально? А в разговоре с Сережей Калединым, наоборот, спросил: каково быть писателем, у которого когда-то книги выкладывали у кассы, а сегодня их и вообще-то с трудом можно найти? А еще рассказал ему, что по дороге на передачу встретил одного поэта, своего давнего приятеля. Узнав, что у меня в эфире будет Каледин, он сказал: «А, это второй муж моей первой жены». Я это озвучил для того, чтобы показать радиослушателям, как тесен наш литературный мир, о котором, кстати, Каледин написал роман. - Бесстрашный народ эти писатели!

Ничего не боятся!

- Многие книги берутся из себя, лирический герой писателя - это он сам. А как потом жить? Тебе ведь встречаться с теми, кого ты описал.

История Митрополит:

СЛОВО ПАСТЫРЯ

В моей памяти сохранился один примечательный эпизод из поездки на празднование 150-летия Русской Духовной миссии в Иерусалиме. Лето 1997 года, город Хайфа, православный храм. Закончилась патриаршая служба, было радостно, толпилось множество народу, несколько женщин окружили митрополита Кирилла, спрашивали его совета, просили благословения, точно так же, как делают это в обычной деревне под Смоленском. И тут одна из прихо-

жанок сказала:

- Спасибо вам, владыка, за «Слово пастыря»! Хотя здесь не холодно, но ваши слова греют душу…

Оказалось и тут, в Израиле, многие смотрели эту телепередачу. Все стали благодарить митрополита Кирилла за его выступления по телевидению - вот сила, способная объединить людей в разных уголках планеты. Довелось мне во время той по-

ездки на Святую землю видеть съемки нескольких сюжетов телепередачи. Так как график пребывания был очень плотным, их

ДУШЕПОЛЕЗНОЕ

«Слово пастырЯ» стало книгой

запланировали на 6 часов утра. Владыка был как всегда бодр, по-деловому четко спрашивал режиссера, уточнял хронометраж, брал минуту-две на размышление и… потом говорил четко, легко, без запинки, именно так мы это и привыкли видеть с телеэкрана.

И сколько раз, потом, утелевизора я с сожалением думал о том, что слова, сказанные с экрана митрополитом Кириллом, все еще не становятся книгой. Сколько мудрости и современного взгляда умного и духовно богатого человека собрано в этих коротких передачах! И вот спустя десять лет после выхода первого выпуска «Слова пастыря» одноименная книга вышла в свет.

Восемь лет во время отпусков, в общей сложности 86 дней, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл редактировал распечатки программа, проходившей по субботам на российском телевидении с 1994 по 1996 годы.

Книга «Слово пастыря», с

подзаголовком «Бог и человек. История спасения», излагающая события Священной истории, обращается к извечным темам: к вере, к борьбе добра и зла, к вопросу о смысле жизни. Все события выстроены в хронологическом порядке на основании четырех Евангелий. Главным отличием между телевизионной передачей и ее печатной версией стала ее насыщенность

книжкин дом

- подробности

Валентин Черных. Москва слезам не ве-

Москва рит. Спб.: Амфора.

Владимир Меньшов, сняв 25 лет назад фильм «Москва слезам не верит», попал в самое яблочко. Да и сегодня знаменитый оскароносец неплохо смотрится и любим не только из ностальгических соображений. Однако, похоже, основные лавры достались режиссеру и актерам фильма. А сценарист? Увы, увы. Этих бойцов невидимого фронта знают куда меньше. А ведь если бы не Валентин Черных, ничего бы просто не было. Спустя 15 лет после того, как фильм вышел на экраны, то есть в 1994 году, он довел до ума роман «Москва слезам не верит». Прошло еще 10 лет, и вот перед нами симпатичная книга питерской «Амфоры». Толстенькая, изданная на хорошей бумаге. В ней вы непременно встретитесь со своими старыми знакомыми. Но не только. В книге масса героев, оставшихся за бортом фильма. Есть и не вошедшие туда эпизоды. Короче, купите, не пожалеете!

От автора «Двух капитанов» - с бешенством

Вениамин Каверин. Скандалист, или Вечера на Васильевском острове». М.: Текст. Серия «Классика».

Самый «петербургский» роман замечательного русского советского писателя, автора знаменитых «Двух капитанов». Он появился на свет в 1928 году, но потом долгие годы не выходил. И вот явился в «Тексте», притом с фрагментом натюрморта Давида Штеренберга на обложке. Вот что пишет о своем романе сам Вениамин Каверин: «Я встретился у Юрия Тынянова с одним литератором, и литератор с иронией выразил сомнение в моих способностях. Взбесившись, я сказал, что завтра же засяду за роман, и это будет книга о нем - о скандалисте, у которого биография всегда интереснее, чем литература". "Скандалист" входит в список любимых книг братьев Стругацких. Если вы еще не поняли, что не можете жить без этой книги, процитирую, так уж и быть, самое ее начало: «Жена лежала рядом с ним, большая и грозная, устроенная именно так, чтобы лежать рядом с ним».

Перечитывая заново

Шарлотта Бронте. Джен Эйр. М.: РИПОЛ

КЛАССИК. Серия «Женский альбом». джен Их было три сестры. Все три рано умерли - всех сгубил наследственный фамильный недуг, скоротечная чахотка, как говорили тогда, или туберкулез, как бы сказали мы сегодня. Все три были писательницами - Энн, Эмили и Шарлотта. Романы всех трех сестер с удовольствием читаются и сегодня. Но ни один не сравнится по популярности с «Джен Эйр» Шарлотты Бронте. Одних экранизаций было столько, что можно сбиться со счета. И все это вполне заслуженно: в романе есть зловещий замок, бедная девушка и, конечно же, тайна - в ней-то все и дело! Шарлотту Бронте справедливо считают родоначальницей женского романа, но, боже мой, что бы она сказала, если бы узнала, какие чудовищные бездари скрываются порой в недрах этого жанра! Хотя и талантливых писательниц немало. Недостаток данного издания - мелкий шрифт. Видимо, это плата за небольшой формат.

Они живы, пока мы о них помним

Эльдар Рязанов. Четыре вечера с Владимиром Высоцким. М.: Вагриус. Новый год - Новым годом, а ведь не за горами, между прочим, и очередной, правда, не круглый, но все же день рождения Владимира Четыре вечера Высоцкого. И это лишний аргумент в пользу того, чтобы купить эту книгу. А если еще учесть, что книга об одном народном любимце сделана другим народным любимцем, Эльдаром Рязановым, а также то, что она прекрасно издана и оформлена… Теперь о том, что же это, собственно, за книга. В ее основу легли телепередачи Рязанова о Высоцком, а те, в свою очередь, состояли из его видео- и кино интервью, а также из рассказов о нем родных, друзей, товарищей по Театру на Таганке и по кино. Четыре части - четыре вечера. Первый «Страницы биографии». Второй «Актер театра». Третий «Высоцкий в кино», Четвертый - «Поэт. Певец. Музыкант». Плюс «Вместо пролога» и «Post scriptum».

Читателя обманут - к его полному удовольствию

Пол Остер. Ночь оракула. М.: ЭКСМО; Спб.: Домино. Серия «Игра в классику». Пол Остер - по-настоящему знаменитый американский писатель. Из тех, кем зачитываются, передают друг другу и ждут новой книжки. Тем более, что на русский язык его прежде переводили не ктонибудь, а Александр Ливергант («Стеклянный город») и Илья Кормильцев («Тимбукту»). Сергей Таск, переведший книгу «Ночь оракула» (которая вышла по-английски лишь в феврале 2004 года), тоже не последний человек в гильдии. А то, что он вовсю пишет сам, только на пользу. "Ночь оракула» - метафизическая притча. Ее герой - человек, «пребывающий на грани смерти, во власти любовного наваждения и капризов памяти» (из представления на премию Booker). Итак, в маленькой китайской канцелярской лавочке писатель Сидни Оpp покупает синюю португальскую тетрадь, после чего лавочка бесследно исчезает… А в тетради он, естественно, начинает писать свой новый роман.

ЧТЕНИЕ

МИТРОПОЛИТ КИРИЛЛ: для МЕНЯ НАИВЫСШАЯ НАГРАДА, ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК, ПРОЧИТАВШИЙ МОЮ КНИГУ, ЗАДУМАЕТСЯ

О ХРИСТИАНСТВЕ

методику современной православной проповеди, приблизив евангельское послание к сознанию современных людей.

- Сегодня важно говорить с людьми на основе понятных им образов, - утверждает митрополит Кирилл. - Христианство не должно быть музейным экспонатом, оно должно быть живым делом. А потому для меня наивысшая награда, когда человек, прочитавший мою книгу, задумается о христианстве.

Евгений СТРЕЛЬЧИК

богословскими, историческими

комментариями. Еще в период становления телепрограммы ее создатели стояли перед проблемой поиска своего зрителя, ведь у телевизора могли оказаться люди очень далекие от веры, и необходимо было сделать так, чтобы «Слово пастыря» было интересно и им. Сложная и порой очень болезненная для церковных людей задача, но владыка Кирилл с ней успешно справился. И более того он одним из первых открыл

Спасибо вам, владыка, за «Слово пастыря».

Святая земля, Хайфа, 1997 год