Я сказал в опрометчивости моей: всякий человек ложь.(Пс.115:2)
Другой же, не столько научившийся вере, посмотри, как хромает и смущается. Сам Давид в другом псалме, но не о себе самом, а о страданиях людей колеблющихся, говорит так:
«сколь благ Бог Израилев к правым сердцем! А у меня едва не пошатнулись ноги, едва не поскользнулись стопы мои» (Пс. 72:1, 2)
Разумея не ноги и стопы, но помыслы хромающие. Присовокупляет и причину – следующую: «я же сказал в исступлении моем: всякий человек лжив», т.е. видя иноплеменников благоденствующими, а иудеев униженными. О каком же роде колебания говорит он?
«И сказал я: «ужели напрасно сохранял я в праведности сердце мое, и умывал среди невинных руки мои» (Пс.72:13)?
Говорит и о том, что побудило его сказать это:
«вот эти грешники вечно благоденствуют и удержали богатство» (Пс.72:12).
Потом, смотри, как опять обращается к себе самому:
«если бы я сказал: буду так рассуждать…, – говорит, – посему я предпринял уразуметь это, – это было трудно мне, пока я не вошел во святилище Божие» (Пс.72:15–17).
Смысл слов его следующий: я утомился, я изнемог в помыслах, потому что таковы помыслы; потом рассудил, что я делаю трудное дело, потому что, ища, таким образом, я не буду в состоянии ничего узнать ясно, пока не возвращусь в отечество.
Видишь ли, какое зло – предоставлять предметы веры рассуждению, а не вере? Если бы такой человек был тверд в вере, то он не сказал бы этого, не смутился бы, не поколебался бы, не подвернулись бы ноги его и не уклонились бы стопы его. Но не так было с пророком; став на камне, он не смущался и не колебался, но, видя иудеев в таком жалком состоянии, а иноплеменников в противоположном, он громким голосом и с полным убеждением возвещал о возвращении, часто и во многих псалмах, и был твердо уверен в этом, взирая не на силу иноплеменников и не на слабость иудеев, а на силу обещавшего Бога. Потому и говорит: «веровал, посему и говорил: я весьма смирился». Другой переводчик (Симмах) говорит: «я же огорчен был очень» (έκακωθην). «Я же сказал в исступлении моем: всякий человек лжив». Другой (Симмах): «и сказал я в смятении: всякий человеке лжет» (άδημονων… διαψεδεται). Здесь опять открывается его светлая вера, потому что и великое несчастье не повергло его в отчаяние. Такова вера: она есть некоторый священный якорь, который со всех сторон укрепляет имеющую ее душу; она тогда особенно и обнаруживается, когда среди затруднительных обстоятельств убеждает имеющего ее питать благие надежды, прекращая смятение помыслов. Это и выражает пророк словами: «я очень огорчен был», – огорчен был, но не отчаялся, не пал духом. Потом, объясняя, что он не просто был огорчен, но весьма сильно, прибавляет: «сказал в исступлении моем: всякий человек лжив».
Что значит: «в исступлении моем»? При избытке несчастья, при великости бедствий. Нас постигло, говорит, столь великое множество, что привело в исступление и смущение. «Исступлением» он называет здесь притупление чувств, происходящее от страданий. Так, когда говорится и об Адаме, что Бог навел на него «исступление» (Быт.2:21), то выражается состояние некоторой нечувствительности. Исступлением (έκστασις) называется то состояние, когда человек бывает вне себя. А наведено было тогда исступление на Адама для того, чтобы он не чувствовал взятия из него ребра и не страдал при этом. Таким образом, Бог, желая отклонить от него чувство боли, чтобы он не стал ненавидеть происшедшее от него, как пострадавший от этого, навел на него исступление. И в другом месте говорится: «пришел в исступление» (έκστασις) (Деян.10:10). Здесь также выражается некоторое изумление и нахождение вне себя. И везде слово «исступление» означает это. Такое состояние бывает или по действию Божию, или вследствие чрезвычайных страданий, потому что и несчастье может производить исступление и смущение. Таким образом, пророк говорит здесь об исступлении от великих бедствий, постигших его. Но что значит: «всякий человек лжив»? Ужели нет ни одного правдивого? Как же об Иове написано: «был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла» (Иов.1:1)? Что скажем мы и о пророках? Если и они лживы и сказанное ими ложно, то все погибло. Что скажем об Аврааме? Что о всех праведниках? Видишь ли, как худо – принимать изречения (Писания) буквально, и не проникать в смысл их? Что же значит: «всякий человек лжив»? То, что говорит он в другом месте: «человек подобен суете» (Пс.143:4); или что говорит другой пророк в словах: «всякая плоть – трава, и вся красота ее – как цвет полевой» (Ис.40:6), т.е. вещь самая маловажная, скоропреходящая, подобная тени, сновидению, или какому-нибудь призраку.
Дабы ты убедился, что я говорю это не просто, для одного сравнения, другой переводчик (Акила) сказал: «лживость» (διάψευσμα), третий (Симмах): «лжет» (διάψεύδεται), четвертый (Феодотион): «недостаточен» (ικλείπει). Это последнее выражение весьма отличается от первых. Ложь есть порок души; а быть недостаточным, скоропреходящим, изменяемым, подобным сновидению, цвету и тени – несовершенство природы. Здесь сказано тоже, что говорится в словах: «я прах и пепел» (Быт.18:27); и еще: «что гордится земля и пепел?» (Сир.10:9); или что сказал тот же пророк: «такое человек, что Ты помнишь его?» (Пс.8:5) Во всех этих местах выражается тленность и ничтожество природы. Так мы говорим о жатве: жатва обманула, т.е. не оправдала надежды; или говорим: год обманул, выражая тоже самое. Так как человек есть существо тленное и ничтожное, и особенно в несчастии мы обыкновенно так любомудрствуем и рассуждаем о слабости природы, то и пророк, томимый скорбью, взирая на природу человека, достойную сожаления, обнаруживающую во всем свою тленность и ничтожество, сказал: «всякий человек лжив», т.е. человек – ничто. И в другом месте он сказал: «подобно призраку ходит человек» (Пс.38:7).