Ответить на этот вопрос сложно: Лермонтов сознательно избегает окончательной интерпретации. С одной стороны, Печорин — «герой нашего времени», то есть собирательное лицо, ярко выражающее все самое типическое, «портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». Предельное выражение поселенного в русских реалиях байронического героя, «сына века», который лечится от хандры путешествиями и рискованными приключениями, предвосхищая тем самым экзистенциалистский рецепт пограничного, экстремального существования как единственно подлинного. Одиночество, странничество помогают Печорину переживать этот опыт в полной мере.
Готовый ответ был у марксистских литературоведов: Печорин принадлежит к постдекабристскому поколению, для которого были обрублены возможности реализовать себя, и поэтому его очевидный потенциал растрачивается впустую — на сплин, не приносящие радости любовные приключения и вызывающие брезгливость интриги. Осознание этого заставляет героя только глубже увязать в этой пучине, загоняет в порочный круг, выходом из которого становится поиск расчета с роком: дуэли, схватки с пьяным казаком, неведомых опасностей в Персии. Эта интерпретация грешит излишним социологизмом: нет основания полагать, что Печорин тоскует по какому-то общественному делу (как будут тосковать его литературные потомки, перековывающиеся из «лишних» людей в «новые»). Ближе всего к причинам его страданий мы подбираемся в его дневниковых заметках, где есть и исповедь княжне Мери: несмотря на то что он эксплуатирует свои страдания, чтобы влюбить в себя княжну, он, судя по всему, говорит ей правду. Он рассказывает, что чувствовал себя одиноким, отверженным, не таким как все, еще в детстве. Мы знаем, что те же мысли были у самого Лермонтова — собственно, в Печорине не раз обличали всего лишь его автопортрет. И если Лермонтова общественные вопросы, безусловно, занимали, Печорин к ним, повторимся, безразличен: его страдание, отверженность, жестокость рафинированны, взяты Лермонтовым отвлеченно, как чистые симптомы. Выражая их в такой чистой форме, прибегая к самоанализу, Печорин и становится «героем нашего времени», усложненным по сравнению с героями прошлого. «„Да это злая ирония!“ — скажут они. — Не знаю». Вот в «не знаю» и есть самое важное.