Крученых прожил долгую жизнь и написал довольно много — от заумных стихов до популярных докладов с налетом желтизны. В историю литературы вошли его ранние опыты: в первую очередь стихотворение «Дыр бул щыл» (1913), в котором, как хвастливо писал его автор, «больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина».
Стихи эти вызывают у меня ощущение оправданного риска: Крученых безошибочно нашел точку, в которую следует бить, покрыл себя славой и, даже уйдя в глубокое подполье, пользовался этой славой всю оставшуюся жизнь — в жизнетворческие каноны «второго авангарда», с представителями которого Крученых успел пообщаться, такое поведение не входило и скорее выглядело предосудительно, но для «первого авангарда», который Крученых создавал, было вполне естественно. Существует несколько остроумных попыток анализа, семантизации этого стихотворения — например, вот эта, где в стихотворении усматривается «довольно острое эротическое содержание». Оно, впрочем, считывается и на интуитивном, слуховом уровне, и понять его можно и как насильственный акт над языком, и как его принудительное обновление.
Разумеется, это стихотворение действительно изменило русскую поэзию, и так, как к факту, некоторых до сих пор возмущающему, к нему и стоит относиться. Не так уж много есть текстов, которые и через сто с лишним лет производят субверсивный эффект, на который рассчитывал автор.