№ 24

- 573

-

прямо ведутъ къ отчаянію, если только истощеніе жизни не прекратитъ ранѣе жалкой жизни сластолюбца. Тоже было и съ римскими богачами въ разсматриваемое время. Надъ ними тяготѣло страшное бремя. "Римскіе нобили, говоритъ Фарраръ, съ мутными глазами безсмысленно лежали въ своихъ прохладныхъ хоромахъ; чтобы чѣмъ нибудь разогнать удручающую тоску, они предпринимали безумныя скачки по Аnпіевой дорогѣ, устрояли пиры, на которыхъ напивались до безумія, увѣнчивали свои головы цвѣтами. Но время отъ этого шло не быстрѣе и тоска не уменьшалась. Могли ли обездоленные, несчастные рабы и жалкіе свобод-

но-рожденные бѣдняки, еще не утратившіе своего человѣческаго достоинства, примириться съ существующимъ порядкомъ вещей, не должны ли были и они всѣми силами души желать выхода изъ своего бѣдственнаго положенія? Не должна ли быть для нихъ, въ ихъ безъисходномъ положеніи, евангельская проповѣдь о страданіяхъ Сына Божія за грѣхи человѣческаго рода, о примареніи человѣчества съ Богомъ, о вѣчной жизни и терпѣливомъ несеніи своего жизненнаго креста явиться источникомъ радости и надежды? Распространеніе христіанской вѣры между труждающимися и обремеченными пусть будетъ отвѣтомъ на поставленный вопросъ. Не трудно показать, что и въ умственной жизни языческій

міръ былъ подготовленъ къ принятію евангельской истины.

Нѣкоторые изъ философовъ путемъ самостоятельнаго мышленія пришли къ такимъ представленіямъ о Богѣ и Его отношеніи къ міру, которыя въ значительной степени облегчили переходъ язычниковъ въ христіанство и содѣйствовали глубокому пониманію и вѣрной оцѣнкѣ евангельскаго ученія. Но главную заслугу фисософія оказала древнему міру уничтоженіемъ грубыхъ представленій язычниковъ о богахъ и разрушеніемъ народней вѣры. Когда же сама философія взяла на себя задачу замѣнить человѣку религію, разрѣшить ему всѣ недоумѣнія, научить его, въ чемъ заключается истинное счастіе, и даровать ему это счастье, тогда для всего лучшаго образованнаго язычества ясно стало, что собственными усиліями оно не можетъ устранить со-