№ 20

№ 20.

Олонецкія Епархіальныя Вѣдомости.

673.

ее, эту толпу, пробудить въ ней сознаніе вравственнаго долга, совѣсти. Наконецъ самъ Горькій, въ лучшемъ своемъ произведеніи «Читатель» намѣтилъ, каковы должны быть идеалы литератора -учителя. Послѣдній въ своихъ произведеніяхъ долженъ учить, какъ жить, долженъ разъяснять, зачѣмъ нужно жить. Истинный писатель, не долженъ слѣдовательно, ограничиваться указаніемъ, какова жизнь окружающихъ его людей, ему слѣдуетъ въ то же время нарисовать ее такой, какова она должна бы быть... Подобно чудесному незнакомцу въ «Читателѣ», можко обратиться къ Горькому, какъ къ писателю, со словами: «Мнѣ нуженъ учитель, потому что я человѣкъ; я запутался во мракѣ жизни и ищу выхода въ свѣтъ, къ истинѣ, красотѣ, къ новой жизни, укажи мнѣ пути! Я человѣкъ. Ненавидь меня, бей, но извлекай изъ тины моего равнодушія къ жизни. Я хочу быть лучшимъ, чѣмъ есть; какъ это сдѣлать? Учи!»

Теперь спросимъ: выполнилъ ли Горькій все то, что требуется отъ истиннаго нисателя, и могъ-ли выполнить, могъ-ли и можетъ-ли онъ учить другихъ? Нѣтъ, и не можетъ этого сдѣлать, и не можетъ по той простой причинѣ, что самъ недостаточно развитъ l) Вслѣдствіе же недостаточности въ развитіи, понятно, естетическій вкусъ Горькаго не можетъ идти «выше кричащаго, фальшиво-приподнятаго романтизма самаго дурнаго тона» 2); вслѣдствіе того же, «нравственное мѣрило его заключается въ понятіи удали геройства, въ самомъ животно-чувственномъ смыслѣ» ) вслѣдствіе того же, наконецъ, Горькій не могъ на столько понимать жизнь, чтобы объяснять ее другимъ. Такимъ образомъ, упреки незнакомца въ «Читателѣ» литератору, по нашему мнѣнію, можно и теперь повторить по адресу Горькаго. Его «герои-богатыри» продолжаютъ доселѣ взывать о помощи; они требуютъ вниманія. «Помоги намъ жить, говорятъ они ему пока мы еще люди». Но не дождаться имъ помощи отъ автора, потому что онъ «ничего не думаетъ дѣлать для возбужденія въ нихъ жажды жизни»; онъ только «постъ, ахаетъ, да равнодушно рисуетъ, какъ они разлагаются» (См. «Читатель»)... Чтобы намъ не быть голословными, сошлемся на одно изъ самыхъ капитальныхъ сочиненій М. Горькаго - Ѳома Гордѣевъ". Главное дѣйствующее лицо этого произведенія - Ѳома Гордѣевъ переживаетъ сильную душевную муку; его «къ людямъ тянет.... Пошелъ бы, говоритъ онъ, и сказалъ, братцы! помогите. Научите! Жить не могу! Оглянешься,- некому сказать» . У него «душа болитъ», и оттого болитъ, что прямая она... на маломъ не мириться... Давай ей отвѣтъ, какъ жить? для чего»? Что же Горькій отвѣчаетъ ему? А- ничего. Онъ открылъ ему глаза, сказавъ, что ни Ѳома, ни кто другой не живутъ такъ, какъ слѣдуетъ" и послѣ этого "оставилъ

своего героя безпомощнымъ пессимистомъ; онъ не только не рѣшилъ овопроса-зачѣмъ жить,- болѣе того: онъ оставилъ его при рѣшеніи, но рѣшеніи въ самомъ безпросвѣтномъ смыслѣ, именно, что цѣли жизни не уразумѣешь" ). При таковомъ рѣшевіи, не удивительно, конечно, что герой Горькаго почувствовалъ полнѣйшее отвращеніе къ жизни; у него пропала всякая охота и желаніе противиться своей не знающей предѣла ) Н. Энгельгардтъ. «Рус. Вѣствикъ» за 1902 г., Тюнъ стр. 400; статья: «Мажсимъ Горькій, какъ художникъ»,

1) Тамъ же, ») Тамъ же.

4) Срав. «Руководство для сельскихъ настырей», 1902 г.., севтября 22 го. № 38, статья

Свящ. Конст. Arreева: «Изъ дневника священника», стр. 102.